– Лиор Видаль.
– Спасибо, что откликнулись на мое письмо.
– Довольно странное, между прочим, письмо.
– В самом деле? – спросил он, явно припоминая, что же написал в том письме.
– Выглядело как повестка. Нельзя не пойти.
– А, понятно. Мне жаль, что так получилось, простите.
– Вы так ничего и не сказали о том, в чем же заключается ваша пресловутая работа…
– Да, действительно. Дело в том, что это… как бы сказать… необычное предложение.
– Скажите сперва, как вы вышли на меня? Ваш управляющий говорил о каких‐то общих друзьях…
– Сейчас я вам все объясню. Пойдемте присядем.
Он провел меня в маленькую гостиную, изящную и удивительно уютную по сравнению с тем, что я видела до сих пор. Мы сели друг напротив друга.
– Дом вам не понравился, верно? – спросил он, пока я осматривала комнату.
– Ну… выглядит он, что называется, внушительно.
– Но нет уюта.
– В общем, да, – растерянно призналась я.
– Ничего удивительного. Жизнь постепенно уходит из этого места, – тихо произнес он. И вдруг показался мне ужасно грустным. – Еще несколько лет назад этот дом был живым, гостеприимным и уютным. Здесь жила счастливая семья. Сейчас я, видимо, единственный, кто видит этот дом таким, каким он был прежде, кто слышит раскаты смеха и гул голосов, наполнявшие его.
Он замолчал, словно вслушиваясь в эти умолкнувшие звуки.
– А чем мне нужно будет заниматься? – спросила я, пытаясь вернуть его к теме, которая волновала меня больше всего.
– О, простите меня, вы же ждете каких‐то объяснений, а я гружу вас своими переживаниями. Но мои откровения находятся в непосредственной связи с причиной вашего присутствия здесь.
– Как это?
– Вы, как мне известно, превосходная медсестра. И в этом качестве я бы хотел нанять вас на работу, – сказал он, и в голосе его вновь послышались командные нотки. Так, по моему представлению, разговаривают директора крупных предприятий.
– Медсестры для вас? Вы, как мне представляется, в добром здравии.
– Речь не обо мне, а о моей дочери, – объяснил он неожиданно мягко, пожалуй, даже робко.
– Для вашей дочери? А что с ней?
Лучиани на мгновение замолк, набрал воздуха в легкие, словно собирался с силами, чтобы произнести роковые слова:
– У нее тяжелое неврологическое заболевание. Оно распространяется на всю нервную систему и в конце концов разрушает ее.
Он бережно и опасливо говорил о ее болезни, словно боясь разбудить какое‐то проклятие, ухудшить дело неосторожным словом.