Иными словами, последовательность действий при разработке доктринальных установок должна быть следующая: политика – военная политика – военная доктрина. То есть вначале государство (и его политические лидеры) должны сформировать свое ясное видение военной организации страны (Вооруженных сил в частности). Пока же военные по большей части сами себе ставят задачи.
Однако практическая политика государства может опираться лишь на сильные национальные чувства. Считается, что они должны иметь большое распространение в массах и так называемую историческую подкладку. Классики геополитики полагали, что наиболее сильными государствами будут те, где политическая идея проникает государственный организм до последней его структурной части. В современной России эту идею называют национальной (правда, поиски ее ни к чему позитивному так и не привели). Заметим, государствообразующему народу России длительное время отказывали (да и сегодня отказывают) в признании его национальных чувств.
Если не учитывать этого факта, новая доктрина не будет иметь национального характера и выражать глубинных национальных интересов. В итоге доктринальное творчество военачальников может завершиться обновленным вариантом предыдущей «маниловщины».
И так будет непременно, если учесть, как понимает национальные интересы государства начальник Генерального штаба. Цитируем: «…конечно, вполне естественно, что и у Российской Федерации, как и у других государств, существуют постоянные, я бы назвал их даже базовыми, национальные интересы. Их основу составляют государственный суверенитет, территориальная целостность, социально-политическая стабильность общества, стратегическая стабильность в системе мирового сообщества, свободный доступ к жизненно важным экономическим и стратегическим зонам и коммуникациям».
Или же руководитель российского «мозга армии» убежден, что «…на национальном, государственном уровне важнейший национальный интерес состоит в становлении и развитии Российского государства как экономически мощного, социально ориентированного на удовлетворение потребностей и чаяний всех народов и народностей нашей многонациональной страны, всех социальных групп».
* * *
Это все, конечно, правильно. Слова верные. Однако подобные «интересы» присущи любому государству мира – от Гондураса до Сингапура. Какую-то дельную военную политику на них выстроить нельзя (и это мы более чем наглядно наблюдаем сегодня). А что же относится к глубинным национальным интересам? Подскажем начальнику Генерального штаба хотя два примера – исторический и современный.