– Я ничего не чувствую, – ответил парень.
– А ты и не умеешь чувствовать, только брать, – она с ненавистью сжала в кулаке пачку сигарет. Картон хрустнул, пальцы побелели от напряжения. Девушка прерывисто выдохнула.
– Таня, я…
– Не смей!!! – в ярости заорала она и швырнула металлическую пепельницу в стеклянную перегородку. Пепельница с грохотом отскочила и упала на пол. Парень отшатнулся и закрыл голову руками. Именно в нее метила Татьяна.
– Не смей произносить мое имя, я тебе запрещаю!!! – раздув от гнева ноздри, смотрела она на парня.
Их разделял холодный поток ее ненависти, обиды, разочарования. От бессилия он закрыл глаза и дождался, когда она уйдет.
Татьяна оставила нишу открытой. Парень, прислонившись лбом к прозрачной перегородке, смотрел, как в лунном свете по оконному стеклу скатываются водяные потоки, словно игривые змейки с маленькими головками. Сквозь шум дождя, который без устали бил в окна, крышу и кирпичную дорожку, парень слышал плач Татьяны. Это были душераздирающие рыдания с тихим стоном и частым всхлипыванием. Пряча лицо в подушку и собирая простыню в кулаки, она пыталась удержать слезы, уговаривала себя быть сильной. Но боль, рвавшая душу, стирала все здравые рассуждения, оправдания и доводы. Боль обнажала истинные чувства, заставляя девушку страдать, плакать, злиться, кричать.
Наступило утро: яркое солнце пробивалось в окно. Съежившись на лежаке, парень крепко спал. Ночью он заснул не сразу: ждал, когда Татьяна перестанет плакать. Потом долго размышлял, смотрел в темный потолок, пока не подступила дремота. Холодный ночной воздух, наполненный влагой, полз с террасы через открытую дверь в теплый дом, стелился по полу, просачивался в окошко перегородки и охватывал тело парня. Его начал бить озноб. Прижавшись к стене и обхватив себя руками, он пытался сохранить тепло, которое покидало его с каждой минутой. Дремота победила – он уснул. Ему снился снег в горах, слышался плач Татьяны, принесенный ветром издалека. Разбудил его аромат кофе, неестественно ворвавшийся в бессмысленный сон.
Он открыл глаза и увидел Татьяну. Она выглядела безупречно: шелковая струящаяся блуза, юбка-карандаш необычного лилового цвета, подчеркивавшая стройность фигуры. Косметика скрыла следы ночных слез, только взгляд передавал всю глубину печали. Маска, за которой она пряталась каждое утро, была на ней.