; потом они сняли свои кусти – пояса, составленные из многих нитей и трёхкратно опоясывавшие их длинные рубахи, – и, взяв их за концы, начали исступлённо стегать ими землю, причитая: «уйди, Ахриман, уйди, собака, уйди, собака, уйди, собака, уйди, собака…», выпадением в беспамятство заканчивая свою «молитву»
25.
Без сожаления оставив не одну свою шкуру лицемерия содранной на спицах отбора магов для занятия должности мобеда и наконец став Главным магом, Неопознанный Совестью подло распустил слух, что он приходится единоутробным братом Заратуштры и продолжателем истинного его учения, а также преемником учения не его только. Он сконструировал себе новое имя, взяв за основу Имя Того, кто только начинал свой Путь Спасения на закате солнца, став называть себя Иса-Два-стар, видимо, этим «Два» желая показать, что Второй – это он, продолжатель дела Исы, а окончанием «стар» он убеждал всех услышать свою «родственность» с Заратуштрой, – с Золотой Звездой, с Золотым Сириусом. Исадвастар был настолько жаден до власти, что хотел «убить» сразу не одного, не двух, но сразу трёх «зайцев»26
Провоцировавшиеся им приступы болезни человеческой психики Неопознанный Совестью стал называть главной молитвой своего учения, литургией. В ней крестьяне находили миг забвения – ибо только в этой психоделической молитве можно было хотя бы часть горестного настоящего быстро отодвинуть в прошлое. Собственно, на это и была направлена кипучая энергия Исадвастара, меж делом вразумлявшего паству: «Ты не должен грабить! Ты не должен убивать!», «теперь ты должен молиться новому, самому справедливому среди богов – Хаоме!», «Ахура-Мазда уже умер! Родился новый бог-предводитель – Митра!», «Коллегий богов и вождей больше нет! Пришли Единый бог и единый царь!» Эти призывы он называл священными; перед ними требовалось преклонять колена и головы, к ним подходили разувшись.
Но не стало ли на свете больше разбойников и убийц, как не тогда, когда эти слова особенно настойчиво повторялись? Говоря «ты не должен грабить», будущий изгой подразумевал совсем отличное от им изрекавшегося: «ты не должен грабить награбленного властителем!» – вот был истинный смысл фразы Ивадвастара; грабить же иные народы ради корысти (и его личной корысти!) при этом не возбранялось; слова «ты не должен убивать» представляли собою лишь запрет на крайние степени насилия над тусовками воцарившихся у власти бандитов и вымогателей, но которые сами не стеснялись топить в крови любое инакомыслие, назвав с молчаливого одобрения смотрящих оное ересью, за отстаивание которой предполагалась только смерть. Вся эта свора дружно уселась на шею крестьянам