– Халга-а-а-а-й! – послышалось с головы отряда. Конники вскочили на коней, а один из них ловко хлестнул мирных лошадок. Те споро побежали вслед за другими. Двое воинов были замыкающими и следили, чтобы пленники не свернули в сторону.
Но парням было не до того. Оставшиеся силы они тратили на то, чтобы не свалиться с тряских спин лошадей. Хребты животных нещадно впивались в мягкие места, ногам не во что было упереться, да еще следовало внимательно смотреть, чтобы нижние ветки деревьев не хлестнули по лицу.
Сколько продолжалось это мучение, парни не ведали, но часов шесть – не меньше. Когда солнце упало в кроны деревьев, отряд остановился меж двух холмов. Место было узкое, едва пара всадников разъехалась бы, зато никто врасплох не застанет. Поставив дозорных в начале и конце ложбины, Ужон разрешил развести костер и стреножить лошадей. Каждый знал свое дело, и вскоре на огне зашипели куски дичи – разведчики не только за обстановкой следили, но и между делом настреляли всякой живности.
Пленников привязали к стволу росшей тут же березы спиной друг к другу. Руки их по-прежнему были связаны, и когда один из чужаков принес им воды в мешке из шкуры козленка, то задумался, а как они напьются. Он крикнул что-то Ужону, тот ответил. Тогда воин стал подходить к каждому из пленников и наклонять мешок с водой. Вода текла по лицам, попадала в рот и нос. Парни фыркали, давились, а чужак смеялся над их неловкостью.
Потом о них забыли. Лютые сидели у костра, разрывали руками куски мяса, с шумом грызли кости, довольно вытирая испачканные пальцы об одежду.
– Пожрать бы, – подал голос Дизель. – Полтора дня ничего не ели.
– Подожди, может, дадут чего-нибудь, – откликнулся Ярик. – Не звери же они, и нас тащат за собой не для того, чтобы с голоду уморить.
– Ага, жди, – вздохнул Клим. – Вспомни еще о женевской конвенции 49 года по военнопленным.
– Чего-о-о-о?
– Того!
Они помолчали, обдумывая свое незавидное положение. До них доносился сытный запах жареного на углях мяса, и молодые желудки сводило голодной судорогой. Но голод можно было пережить, а вот неизвестность с трудом.
– Как же так? – снова заговорил Ярик. – Неужели портал не открылся? Значит, мы снова в этом времени. А вдруг провались еще глубже в века? Может такое быть?
– Не может, – ответил Клим. – Когда нас тащили из пещеры, я между камнями видел окровавленную тряпку, которой перевязывал челюсть Волчку.