Потому что из отверстия, показавшегося Владу шагов десяти в ширину, попёрли.
Твари. Монстры. Гнусы. Мерзость, короче, как её ни назови, всё равно остаётся мерзостью! И даже примерно стометровое расстояние не может скрыть её мерзкую суть.
Выглядела мерзкая «нечисть» как пауки.
Большие, не то восьми, не то – десятиногие. Впрочем, напоминали они не привычных пауков из, скажем, первой части «Хоббита», а, скорее, водомерок: узкие тонкие, словно обтекаемые, корпуса, (Тьфу ты – тела!) покрытые светло-серой шерстью. Ну, или волосками. Огромные глазищи на передней стороне тела. Только два. (Мысль понятна: для стерео-зрения! Как у хищников!) Жвала не поражали размером, но выглядели вполне работоспособными: раскусить плоть такими – явно как нефиг делать!
А вот лапы… ну, или конечности – выглядели действительно жутковато.
Потому что имелись на концах двух передних, загребущих и толстых, лапищ странные членики: длинные как бы… Мечи? Нет: скорее – ятаганы: чуть изогнутые и явно острые сегменты, размером, вот именно, с саблю. А на остальных ножках имелись тоже – те ещё «коготки» – изогнутые крючья-когти длиной в добрую ладонь! И жёсткостью эти «коготки» явно не уступали «ятаганам»: Влад слышал, как царапают и цокают они по пластиковому полу, явно превосходя его в прочности!
А поскольку он не поверил, что эти милые крошки сейчас начнут восторженно качать его, плясать, и петь хвалебные гимны в честь гостя, пришлось перейти к стрельбе.
Попасть в серых призраков, невероятно быстро перемещавшихся, и то приседавших почти на уровень пола, то вновь возносивших туловища на высоту почти его роста, да ещё и кидавшихся то влево то вправо, было трудно. Враги действовали с «умом»: растеклись по пространству пола широко, и друг от друга держались на дистанции: просто так не скосишь! Да и отдача у старичка-калаша оказалась – куда там современному пять сорок пять! Плечо буквально отбивало, выворачивая его туловище назад! Пришлось во избежание синячищ плотней прижимать прыгающее дерево к плечу…
Только на третьем автомате более-менее приспособился. И целиться стал лучше. Лавина тел, несущихся к нему, стала притормаживать. Нет, не потому, что твари стали бежать медленней, а потому, что он выкашивал первые ряды, и те падали, создавая на полу хлипкую, но преграду. Из-за чего остальным приходилось перебираться, или огибать.