– Нет, извините, это личное, и касается только меня.
– Я понимаю, но как бы то ни было, мы вот все здесь, кто пострадал от сынка адвоката.
– Надеюсь, он нас хотя бы видит, – с горечью произнес я.
– Нет, не видит, его нет в этом доме, – уверенным тоном произнесла девушка.
– То есть как это нет? – удивился я в свою очередь.
– А он уехал, несколько дней назад, его сестра занимается этим самым, ну как там? в общем, она волонтер, ну там помогает всяким обездоленным, хм, это его папаша постарался спрятать его.
– А для чего тогда весь этот спектакль с митингом? – продолжал удивляться я.
– Чтобы градус поднять, общественное мнение разбудить, в общем, нужна буча.
– А кто тогда эти люди? – спросил я, указывая на скандирующую толпу.
– Это наши приятели из театральной массовки, но не все, конечно, есть тут и реальные люди, которых коснулась эта трагедия.
– И что? думаете, это произведет эффект? – c ноткой недоверия произнес я.
– Обязательно произведет, а вот как раз и телевидение, – c ноткой радости произнесла Сати.
Микроавтобус с надписью ''Телевидение Аквилонска'' медленно подкатывал к толпе митингующих, и тут, словно по немому приказу люди начали расступаться, пропуская автобус. Автобус остановился напротив ворот особняка, и из его тут же выскочил оператор и журналист, два молодых парня.
Внутри меня рождались два противоречивых чувства, на одной чаше весов было то, что есть люди, которым небезразлично случившееся на Молодецком перекрестке, но с другой стороны, отвращение вызывала вся эта театральная постановка. C такими противоречивыми чувствами я сел в свою машину и уехал прочь от этого спектакля.
Сколько алкоголя может выпить здоровый человек? Скажу честно, незнаю. Какую по счету бутылку водки я уже опорожнил, я тоже незнаю. Но она проклятая, никак не хотела, чтоб я провалился в небытие. Проклятая русская традиция, все человеческие либо взлеты, либо падения всегда при этом присутствует традиционная беленькая, словно пожизненный наш спутник, наш сталкер. Интересно, а откуда на Руси появилась такая традиция, травить себя зеленым змием? Травить себя, когда нам плохо и хочется сквозь землю провалиться, когда нам и белый свет не мил, либо, когда нам очень хорошо, нам хорошо, а организму какого? Никто об этом не задумывался?
Я сидел на стуле, меня шатало, но я упорно всматривался в наш семейный фотоальбом, правда, это получалось с трудом, так как в глазах все двоилось. Приходилось подолгу фокусироваться на изображении при этом, то хмуря брови, то широко раскрывая глаза.