Желая воспользоваться богатствами чужой страны, Германия в итоге получила то, что заслужила, поддерживая большевиков: своего фюрера, своего преступника № 1.
– Мы не балаганные революционеры, рассчитывающие на люмпен-пролетариат, – провозгласил Гитлер, пытаясь отмежеваться от революционных «традиций» своих предшественников. Отчасти он был прав: им ставка делалась не столько на отбросы общества (люмпен-пролетариат), сколько на людей здравомыслящих, боящихся оказаться на пути этого самого разбушевавшегося и опьяненного жаждой крови пролетариата, возглавляемого искусными в деле политических гешефтов дельцами.
Не зря еще в июне 1923 года немецкая еврейка и профессиональная революционерка Клара Цеткин, выступая на заседании расширенного исполкома Коминтерна в Москве, сказала, что к приверженцам фашизма примыкают люди всех слоев, «наиболее усердные, сильные, решительные, отважные элементы всех классов». Тогда же в протоколы заседания занесли мнение, что фашизм рассматривается партийными товарищами как сборный пункт для разочаровавшихся в социализме масс.
«Наше молодое движение, как известно, завоевывает себе сторонников главным образом не из кругов ранее индифферентных людей, а большею частью из числа бывших сторонников крайних взглядов. вот почему вполне естественно, что эти люди являются к нам, еще не вполне разделавшись с теми представлениями в области внешней политики (или с тем недостаточным пониманием этих вопросов), которые свойственны были им до перехода в наш лагерь. Это относится не только к тем сторонникам, которые приходят к нам из левого лагеря», – писал, словно подтверждая, Гитлер в своей книге «Main Kampf».
Новое массовое движение, сплачивающееся вокруг Гитлера, именно ему отводило мессианскую роль «разрушителя марксизма-коммунизма».