– А если прикасаются, тогда что? – с интересом спросил Матвей.
– Тогда их ведут к директору.
Матвей задумался. На лице его появилось сомнение: стоит ли идти в гости и подвергаться такому риску? Но все-таки мы пошли. Перед дверью озабоченный предстоящим испытанием Матвей совершенно серьезно спросил:
– А смотреть на этот телевизор можно?
Честный мальчик!
Что, впрочем, не помешало ему вскоре очутиться у опасной задней стенки телевизора.
Общий крик:
– Матвей!
– Ну я только хотел посмотреть, куда идет этот проводок.
…И вот серьезнейшая педагогическая проблема: подаренный бабушкой в счет полученного ею наследства дорогой телевизор – что с ним сделает Матвей? Нельзя, чтобы такая радость превращалась в горе. И для мальчика тоже. Что ж, теперь только и будут что кричать на него: «Не трогай! Кому сказали? Нельзя!»?
А он будет обижаться и плакать. А нельзя, чтобы дети плакали.
И вот мама начала великую операцию. Она нашла фотографию Матвея и наклеила ее в угол заявления-обязательства. Долго, с заинтересованным участием мальчика, изготавливался этот документ – обязательство на имя директора универмага тов. Генералова: все взрослые в семье ручались за Матвея, что он не будет без спроса подходить к телевизору.
Слово «обязательство» очень волновало и тревожило Матвея. Он беспокоился, согласится ли подписаться папа, и несколько раз, словно невзначай, спрашивал меня: «Ты подписался?» Я подписался. И дочка подписалась, и ее муж, и старший сын тоже, и его жена – все ручаются за Матвея! Он ведь большой, ему скоро в школу!
Обязательство отнесут к директору, и он даст разрешение включить телевизор, но время от времени будут приходить дежурные проверять, не трогает ли Матвей телевизор. И если бабушка хоть раз скажет, что да, Матвей трогает телевизор, его, телевизор, тут же и увезут, тут же!
…Неизвестно, насколько хватит этой педагогики. Но делать нечего. Нельзя ломать телевизоры, тем более подаренные старой бабушкой в счет полученного ею наследства, но и нельзя, чтобы дети плакали.
Ничего, старшие дети и не то творили, а выросли люди и настойчивые, и покладистые, пока что одна только радость от них.
Но с ними было проще. Их было двое, они погодки, им можно было весело сказать: «А ну марш отсюда!» – и они дружно убирались без всяких обид и занимались своими играми. Они замыкались друг на дружке и не требовали особого внимания. Растить двух детей в четыре раза легче, чем одного, и если в какой-нибудь семье думают о втором ребенке, то исходить надо не из материальных возможностей, размеров комнаты или квартиры и прочего, а из сил своих и способностей: если есть геркулесовы силы для воспитания одного мальчика – то можно и одного вырастить, но это изнурительный труд. У гайдаровской мамы были баловники Чук и Гек, она с ними замучилась. Но представьте себе, что у нее один Чук или один Гек – она бы с ума сошла.