– А чего это ты вдруг… с твоими, т-скть, низменными интересами?…
– Твоя, Кыть, задача – докладывать народу обо всем существенном, чего я, народ, знать возможности не имею. Вот и доложи. Утоли мою народную тягу к культурным, б…, ценностям.
– Вы хочете песен? – спросил Кыть, зная Чуная, как облупленного.
– Надо, понимаешь, экспромт задумчивый: случай необычный.
– Сколько у нас времени?
– До двадцати ноль-ноль…
Через полчаса Чунай с фальшивым благоговением перелистывал 90-копеечную толстенную тетрадь, в которой бисерным почерком медалиста в изобилии были переписаны громадные куски из обязательного списка зарубежной литературы, которую обязаны были прочитать и знать будущие гуманитарии.
Здесь были фрагменты поэм, длинные стихи-канцоны, куски задорной западноевропейской прозы.
Чунай внимательно всматривался в строфы.
… Ты б с досады умерла
Если б только поняла
Что теряют недотроги.
– Во дает! Это кто?
– Это Ронсар, большая изящная знаменитость.
Чунай, вдохновившись, начал читать вслух по выбору:
Шла я как-то на лужок,
Флорес агиварес,
Захотел меня дружок
Иби дефлорарес.
– Это что? Как переводится?
– Ну… лишить, т-скть, девственности.
– Е-мое! Значит, если наши туалетные стишки с серьезной харей и за бешеные бабки издать вот так… толсто, они сойдут за культурную ценность? – искренне изумился Чунай.
– Чунай, просил – читай. Я тебе, т-скть, не Данте, чтоб всех по разрядам выстраивать. Хотя пещерный человек, судя по рисункам наскальным, был, т-скть, поприличней…
– Ну, перейдем к прозе, – задорно произнес «народ». – «Декамерон», говоришь?… «Как загонять дьявола в ад». Интересно!?
– А на фиг тебе, т-скть?
– А тебе-то на фиг? Чушь собачья. Это ведь слово из трех букв имеется в виду? – спросил проницательный Чунай.
– Ну… да… Это было написано восемь веков назад…
– Восемь веков… Слово из трех букв… Европейская культура: полбуквы на два с лишним века… – прикидывал скрупулезный Чунай, и вдруг спросил: – А тебе не кажется, что вам мозги компостируют? С этой зарубежной литературой?
– Мы обязаны это знать. Это, т-скть, основы…
– Это? А сейчас, через восемь веков, меня живая здоровая девка за такие вещи пошлет на те же буквы.
– Ладно, ищи. Или пойдем погуляем. «Ферзи», т-скть, на подходе к выходу, – немного обиженно продолжил Кыть, с застарелым чувством восторга, почтения и азарта по отношению к «ферзям».