Местные охотники вспоминали, как будто-бы она, когда охотилась компанией, добывала и гнала зайца на хозяина, хотя это был просто опыт отца Виктора, знания местности и звериных лазов.
Отец скучал, иногда выходил на норы с фокстерьерами, но это от скуки, а Виктор искал, перебрав наверное с пяток щенков и даже подросших, пока не нашёл дальних потомков своей Инги. Но это были собаки более тяжёлые. Назвали щенка тоже Ингой от собак Рыбникова с прилитием крови московских собак. Сильный голос был у Инги-2, но глуховатый. Сверху слышно далеко, а сойдет в овраги или тальники, и не слышно, пока не подойдёшь метров на пятьсот. Года три проохотились без забот, а потом вдруг сорвалась она по гусям. Загнала их в воду и стала ловить их там и выносить на берег, как зайцев, которых она подавала. Хоть и не рвала гусей, а неприятностей хватило, – хозяйке пришлось за двух гусей заплатить, а их забрать себе. Платной получилась охота.
Виктор её долго держал в городе, охотился с ней успешно, но всё равно чувство опасности, что снова сорвётся, не покидало его.
Так он снова ударился в поиски новой собаки. Теперь уже хотел завести русскую, давно была у него к ним тяга. Привозил он как-то ребятам знакомым в деревню щенка, выжловку, брал у друга, а он, когда та выросла и стала работать, повязал её с отцовским Бураном, который работал безупречно, и голосом был не обделён. Вот от этой вязки Виктор и взял щенка. Назвал Рыдаем. Мастью и складом он был в русских. Это собака с отличным пониманием, безграничной преданностью и нежностью.