Хранители семейных историй. Цикл «Пиши как художник» - страница 4

Шрифт
Интервал


– Расстреляли? – девочка облизнула губы. От волнения рот пересох, а руки теребили подол платья берегини.

Мужчина кивнул и сжал в кулаки ладони. Затем быстрым шагом подошел к девочке, взял из ее рук куклу и в одном месте распорол ткань по шву.

– Смотри, – из мягкого тряпичного тельца он достал нечто металлическое, на цепочке. Это были маленькие серебряные часики. Ажурные. В форме овала.

– Сердечко, – воскликнула Танюшка и потянулась за сокровищем. Приложила к уху и восхищенно проговорила:

– Тикают.

Немец аккуратно нажал пальцем на серединку – крышечка отвалилась. Внутри половинки показалась маленькая черно-белая фотокарточка.

– Это Маруся.

С такими же, как у Танюшки, белокурыми волосами, прямым носиком и милыми ямочками на щечках. Дочь русского солдата, у которого фашисты отняли дом, семью, имя.

– Сохрани их, – мужчина вложил часики в руку девочки и серьезно посмотрел на ребенка. – Ты смелая.

Танюшка подсела к немцу и тихонечко провела ладошкой по небритой щеке:

– У папки тоже так кололось.

Ночевать девочка отправилась к бабке Мане. После смерти матери соседка взялась приглядывать за ней. Танюшка шла темным закоулком и никого не боялась. Знала, что у нее есть защитник. И специальное задание.

На следующий день свидеться с новым знакомым не удалось. Когда стемнело, девочка видела, как в доме погорельцев маякнул огонек. Другим вечером немец ждал на том же месте.

– Кушай, Танюшка, кушай, – мужчина торопливо разворачивал бумажный сверток. – Мармелад.

Девочка по чуть-чуть откусывала от засахаренных кругляшков и жмурилась от щекочущего удовольствия.

– Завтра, Танюшка, все решится, – немец был весел, много шутил. – Наши на подходе. А война закончится, я тебя к себе возьму.

Танюшка обняла залатанную берегиню с сердечком и прошептала:

– Ты будешь моим папкой?

Мужчина взял девочку на руки, серьезно поглядел ей в глаза и крепко прижал к себе:

– Доченька моя.

Татьяна Рамос

@tatyanaramos_

ИСТОРИЯ ПЭЙО


Она медленно вытянула кисть для кольца. Лучи полыхнули змейками по волосам, и…

Никто не понял, что произошло.

У алтаря темнели только два мужских силуэта. Зал помрачнел и загудел. В лиловых узких витражах вспыхивали блики.

За месяц до этого.

– Да послушай же, глупая! Все твои светлейшие бабули выходили замуж только по любви! Уж я-то знаю, – гребень нервно стискивал ее висок острыми зубьями.