Младенец протянул свою ручку, тонкую, как мизинец мамы, словно желая нащупать выход. И о чудо! Большая горячая ладонь акушерки обхватила руку младенца и потянула к яркому свету. Плод шел боком, он протянул ножку и руку одновременно, желая на ощупь понять, ждут ли его там, снаружи. Новорожденной пришлось сложиться в неестественной позе и боком покинуть тесную утробу матери. Писклявый крик девочки огласил родовую, заявляя о ее появлении в этом мире: «Здравствуй, жизнь! Приветствую вас, мои счастливые испытания и путешествия!».
Молодая мамаша не чувствовала родовых мучений, изматывающих страданий и боли. Ребенка принесли к ней через шесть часов. Так, непроизвольно, младенец помог своей матери избежать естественного, болезненного родового процесса. Но одновременно с этим освобождением от физических страданий был утерян материнский инстинкт, сменившийся банальным чувством собственничества.
Физическая пуповина была профессионально перерезана в тот же день. Но ментальная, связывающая мать и ребенка, сохранилась на многие десятилетия. Для матери эта ментальная пуповина играла роль короткого поводка, была рычагом воздействия на малышку. Мать считала рожденного человека своей собственностью и не могла допустить даже мысли, что у этого существа может быть своя собственная судьба, свободная от ошейника и от ее сценария. Невидимая пуповина крепким канатом держала девочку, не давая возможности пройти на запретную территорию собственной судьбы. Ребенок был обречен на жизнь по материнским правилам. Путь через границу к собственной жизни охраняла слепая эгоистичная материнская любовь. Девочка разглядела эту необрезанную ментальную пуповину только к своему пубертатному возрасту. Но виза на сторону собственной жизни к тому времени оказалась уже просроченной.
* * *
Родители ее очень любили и заботились как могли. Единственный ребенок в семье обычно становится эгоистичным, требующим большого внимания. Но, видимо, это был исключительный случай. В жизни Ланы родительская любовь, минуя уважение и переплетаясь с консервативным воспитанием, загоняла ее в тесные рамки дисциплины. Мать словно боялась, что проявление уважения и признательности могут избаловать единственную дочь. Отец не принимал активного участия в воспитании девочки. Возможно, поэтому Лана подсознательно испытывала тревогу и недоверие ко всему миру.