Днем в укрытие, в котором ночевала Алька пришли дети. Незнакомые дети. Спрятавшись в кустах, собачонка наблюдала, как трое мальчишек играют в ее убежище.
Вечером дети ушли, забрав свои вещи, и шалаш снова опустел.
«Значит, днем это их конура, а ночью – моя», – решила собачонка, устраиваясь на сухой траве.
Ей понравилось засыпать в сухости и безопасности, на теплой, пахнущей человеческими детьми травяной подстилке. Еще больше ей нравилось то, что стены укрытия не были сплошными, как в конуре.
Можно было нырнуть в любую сторону – и ты уже в кустах, и никто тебя не поймает.
Может быть, стоит познакомиться с этими детьми, когда они придут завтра. Обычно дети рады ее обществу. Если не прогонят, можно будет и днем сидеть в убежище.
Так она и уснула, представляя себе грядущее знакомство.
«Алька! Алька! Ко мне, Алька!»
Голос из прошлого вырвал ее из сна. Безумно любимый и ненавистный.
Вова!
Вова нашел ее и зовет, чтобы вернуть в ужасный двор, где все пропитано страхом и смертью.
Она слишком мало бежала, надо было убегать дальше.
«Алька, Алька, на-на-на!» – вторил ему голос Маши, старшей дочери Вовы.
«На-на-на!», это особый зов. Это приглашение подойти и получить лакомый кусочек.
Рот Альки наполнился слюной. Со вчерашнего утра, когда ее угостили рыбаки, прошло очень много времени. Она хотела есть. Сильно хотела.
«На-на-на!» – звала Маша.
Медленно, стараясь не задеть ни одной веточки, собачонка прокралась через кусты поближе.
Маша стояла, протягивая вперед руку. В пальцах ее была зажата котлета.
Вчерашние котлетки- как они редко перепадали Альке!
А в другой руке Маши зажат маленький прозрачный пакетик. И в нем – еще котлеты!
Котлеты! Котлеты, котлеты, котлеты!!! Целый пакет котлет!
Мелко дрожа от возбуждения, собачонка двинулась вперед.
Тяжелые шаги заставили ее сжаться и затаиться.
«Ну как, Маш, видела пропащую?» – спросил голос Вовы.
Вова тут. Вова тут!
Если она подойдет за котлетами к Маше, ее поймает Вова.
Все так же, крадучись, стараясь не задеть ни одной веточки, Алька развернулась и двинулась прочь.