Тома, смочив руки в умывальнике, взялась за большую сковородку. Она быстро открыла упаковку белых куриных яиц.
На кухню проследовал пёс Акапулько. Он присел возле столешницы. Его широкая, слегка слюнявая пасть приоткрылась. Торчал розовый язык. Он пытливым взглядом дал понять хозяйке, что хочет кушать. Глаза сияли неподдельным блеском.
– Ууууууууууу, – проурчал голодный Акапулько.
– Акапулько. Ты пришёл… Ладно… Сначала дам тебе покушать… Потом буду готовить омлет или яичницу. Лучше яичницу…, – произнесла Тома.
Акапулько фыркнул. Он точно выругался. Его глаза смотрели прямо на лицо хозяйки. Тома, открыв небольшой шкафчик, взялась за пакет. Она ловко насыпала в миску собачьего корма в виде мясных подушечек.
– Вот Акапулько. Кушай… А мне надо готовить…
Пёс не двинулся с места. Он пытал хозяйку своим умным взглядом. Морда наморщилась. Хотя она всегда имела довольно заметные складки и морщины. Он чутко принюхался.
– Ууууууууууу…, – тихо проурчал он.
Акапулько взволновал шум во дворе. Слегка загудели стёкла. Шла лёгкая вибрация от двигателя автомобиля. Её улавливали окна. Возле коттеджа припарковалась грузовая Газель. Николас живо открыл широкую дверь, которая вела на кухню. Он быстро облюбовал невозмутимым взглядом знакомое помещение.
– Всем приветик. А вот и я, – сказал Николас.
– Николас. Ставьте холодильник вот сюда… Где условились. Сразу же. Ладно, – сказала Тома.
– Да… Я прикидываю, как это лучше сделать…
– Очень просто. Заносите и ставьте, – добавила Тома.
– Легко сказать… Может на моё место встанешь… Раз такая умная…, – игриво произнёс Николас.
– Аха… Легко…
– Давай… Попробуй… А я буду готовить… Посмотрю на тебя с удовольствием… Хахахаааа…
– Если ты такой джентльмен… То давай…
– Что ты сказала? Я не въехал…
– Тебе не понять… У тебя мозги вскипят…
– Что ты опять сказала?
– Ладно… Проехали…
– Нет… Мы вернёмся к этому за завтраком… Сейчас на тебя времени нет… Но смотри Тома… Ты меняя задела за живое, – сказал Николас.
– Хихихииии… Ладно… Успокойся… Ты же не серьёзно…
– Хахааа… Нет. Шутки в сторону…
Акапулько тихо сидел возле столешницы. Он наблюдал за хозяевами. Казалось, он всё понимал, что они говорят. Хотел вставить своё слово, но не мог. Его морда походила на лицо умного профессора, который недавно осознал, что все старания впустую.