Был, конечно, и большой не отапливаемый двор, пристроенный к дому сзади, в котором жили куры. А справа к дому примыкала терраса, в которой тоже не было никакого отопления, зато стоял большой старинный сундук. В нем хранилось «ненужное барахло», но которое жалко выбрасывать. Но как любил я в нем порыться – старинные платья, мужские пальто, предметы, назначение которых я не понимал, старые фотографии в рамках под стеклом.
Так вот, когда меня в третьем классе приняли в пионеры, в девять лет, то открыто прививали атеизм детской неокрепшей душе, за что с высоты прожитых лет я уже имею право не очень любить советскую идеологию. Придя домой из школы по зиме, и видя, что никого нет дома, я забрал все иконы бабушки, шесть или семь штук. Все они были небольшого размера, на вид довольно старые. Я вынес их на улицу и положил в снег на большак, как тогда называли проселочные дороги. Проезжающий гусеничный трактор раздавил иконки на мелкие кусочки. Кстати сказать, водитель трактора их, наверное, не видел. Сверху я иконки присыпал снежком. Самое обидное для матери отца было то, что меня за это не наказали, вообще никак, сам не знаю почему….
Удивительно, но в настоящее время я сам стал реально верующим человеком. Много позже мне часто задавали вопрос о том, что подвигло меня к вере в Бога. А как не уверовать в таких условиях – когда ты один в четырех каменных стенах, без крошки пищи в желудке? Если не верить органам чувств и зрения, а просто знать, что здесь со мной находится еще и Ангел-хранитель, да и сам Господь, то все невзгоды переносятся значительно легче. И даже очевидная несправедливость обвинения не становится такой обидной. Конечно, можно взывать к Небесам: « За что Ты со мной так, я же не виноват?», тогда злоба реально наполнит сердце. Вся суть, мне кажется, в правильной постановке вопроса, тогда получишь и правильный ответ. Если спросить: «Ради чего мне посылаются такие скорби? Какое благодеяние через них ты уготовил мне, Господи?». Тогда ответ придет сам собой – «Ради того, чтобы уверовал и не потерял то, что для тебя назначено Отцом Небесным». Впрочем, веру в Бога навязывать никому нельзя, это дело каждого – верить, не верить….
Как все рабочие люди отец любил выпить, в свободное от работы время. Но маме это все равно не нравилось, как любой женщине и он, не желая ее обижать лишний раз и выслушивать упреки, искал «нестандартные» пути удовлетворения своей жажды. За десять километров от поселка, в небольшой деревушке Бушариха, где я и родился, проживала моя бабушка по линии матери Прасковья Павловна – женщина пожилая, но с трезвым мышлением и хорошим чувством юмора. Кстати сказать, с этой бабушкой мне реально повезло – она любила меня так, как только может любить бабушка и никто другой.