«Вполне здравая мысль, – подумал Фарме, – Санчес, конечно, многословен и велеречив, порой сумбурен, но рациональное зерно есть».
Дверь в кабинет отворилась.
– Здравствуй, милый. Уже приехал, а не сказался.
– Здравствуй, Элен. Поезд летел, как сумасшедший, приехал рано. Не хотел тебя будить.
Она увидела в его руке закрытую книгу и, узнав ее, спросила:
– Тебя что-то беспокоит? Как прошел Конгресс?
Элен проплыла к столу, бесшумно придвинула кресло и, заняв его, посмотрела на мужа.
– Все в порядке. А заседание, как заседание. В этот раз, по-моему, даже скучновато было. Господин Санчес отказался от поста председателя до следующего раза, что многие и ожидали. Так что, без сенсаций. Кстати, когда ехал домой, в поезде познакомился с одним интересным человеком. Йозеф Мозес – его имя. Мы разговорились.
– О чем?
– Элен, ну, о чем могут беседовать две особи мужеского пола, разделенных тремя десятками лет и обремененных особым складом ума?
– Неужели о рыбалке и охоте? – произнесла она, улыбнувшись.
– Об «Открытом пути».
– Ты слишком много об этом думаешь.
Слова прозвучали четко, раздельно, прозвенев как стальные колокольчики. Вроде и не навязчиво, но посыл ясен.
– Философия – моя профессия.
– А кто против? Я говорю, хорошая книга у господина Санчеса вышла, но зачем зацикливаться?
– Ладно, впредь буду осторожнее. – Он убрал в стол «Открытый путь».
– О чем еще вы говорили?
– Дальше болтали о всякой ерунде, а реактивный поезд стальной стрелой пронзал прохладный воздух России, мимо нас летели сибирские реки, Урал…
– Не хочешь, не говори, но ты первый назвал Габриеля своим приемником.
– А это здесь причем? Да, было дело, видать, я ошибся. Обрадовался, что просто появился еще один талантливый человек, и, конечно, на волне хорошего настроения решил: у нас с ним есть общие точки соприкосновения. Ну, это пока есть. Он еще в начале пути, а куда его колея выведет, кто знает. Кстати, Санчес отмежевался в одном интервью от меня, и вновь был повод для радости. Значит, у Габриеля самостоятельный ум. Думаю, правильно, что дистанцировался, а то людская молва насочиняет небылиц, приукрасит тайнами, раздует мыльные пузыри событий. А ведь все загадки – это домысливания. Прочтут поверхностно «Последние дни Христа» и заговорят: «А вы знаете…», но междустрочия рождаются в умах читателей. Это они приписывают автору то, что он и не предполагал. Извини, Элен, я утомил тебя?