Изучение обстоятельств смерти стало достаточно сложным делом. Нельзя было объяснить, почему молодой человек запер дверь изнутри. Существовала вероятность, что это сделал убийца, а потом сбежал через окно. Однако подоконник был не ниже двадцати футов, и под ним клумба с цветущими крокусами. Ни цветы, ни земля не были примяты, и на узкой полоске травы, отделявшей дом от дороги, не было никаких следов. По-видимому, дверь запер сам молодой человек. Тогда как произошло убийство? Никто не мог подойти к окну, не оставив следов. Предположим, что человек стрелял через окно, будучи отличным стрелком, он мог из револьвера убить Адера. Опять же, Парк-Лейн довольно оживлённая улица, в ста ярдах от дома есть стоянка такси. Никто не слышал выстрела. И всё же здесь был труп, и револьверная пуля, ставшая причиной смерти. Таковы были обстоятельства загадки на Парк-Лейн, которые ещё более осложнялись полным отсутствием мотива, поскольку, как я уже сказал, у молодого Адера не было никаких врагов. Попытки украсть деньги или ценные вещи из комнаты тоже не было.
Весь день я перебирал в уме эти факты, стараясь найти какую-нибудь версию, которую мой бедный друг называл отправной точкой всякого расследования. Признаюсь, я мало продвинулся в этом деле. Вечером я пересёк парк и около шести часов оказался на Оксфорд-стрит, на углу с Парк-Лейн. Несколько зевак толпились у дома на который я пришёл посмотреть. Высокий худой человек в тёмных очках, о котором я предположил, что он детектив в штатском, излагал какую-то свою теорию, в то время как остальные столпились вокруг, чтобы послушать, что он говорит. Я подошёл к нему как можно ближе, но его замечания показались мне абсурдными, и я с некоторым отвращением отошёл в сторону. При этом я ударился о пожилого неряшливо одетого человека, стоявшего позади меня. Несколько книг, которые он нёс, упали на тротуар. Помню, когда я брал их в руки, то обратил внимание на название одной из них – «Истоки поклонения дереву». Мне пришло в голову, что это, должно быть, какой-нибудь бедный библиофил, который по профессии или по увлечению коллекционировал малоизвестные книги. Я попытался извиниться за этот несчастный случай, но было очевидно, что эти книги, с которыми я, к сожалению, так плохо обращался, были очень ценными предметами в глазах их владельца. С презрительным рыком он повернулся на каблуках, и я увидел, как его изогнутая спина и белые бакенбарды исчезли в толпе.