При этом получалось, что если вдруг голосование за Беловежские соглашения не пройдет, то, значит, они будут денонсированы высшим органом государственной власти России и Советский Союз нельзя признавать распущенным. Таким политическим решением демократы рисковать не могли, да и их американские спонсоры им бы этого не позволили.
Поэтому демократы решили как бы изъять Советский Союз из конституции Российской Федерации по частям. Иначе говоря, изменить в соответствии с духом Беловежских соглашений все те статьи конституции, в которых говорилось о том, что Российская Федерация является частью Союза ССР и таким образом провести голосование по Беловежским соглашениям как бы де-факто: мол, в российской конституции больше нет статей, в которых говорится, что Российская Федерация – это часть Советского Союза. А раз так, то и выставлять их на голосование Съезда не нужно. Такова была схема. Очень скользкая с юридической точки зрения, но единственная, которая им оставалась, потому что они были уверены, что если прямо поставить вопрос о ратификации Беловежских соглашений, то он на Съезде провалится.
И вот на VI Съезде народных депутатов шла упорная борьба за то, чтобы изъять из различных статей Конституции Российской Федерации упоминания о Советском Союзе в самых разных контекстах. Причем подавалось это под самыми разными соусами: то под приведением в соответствие, то еще под какими-то совсем невинными. Но самой главной оставалась 6-я статья Российской Конституции, в которой прямо говорилось, что Российская Федерация является частью Союза ССР. И вот в течение VI Съезда народных депутатов изъять эту статью из Конституции Российской Федерации так и не удалось. То есть, несмотря на то, что этот Съезд проходил всего через несколько месяцев после того, который дал Ельцину чрезвычайные полномочия, оказалось, что изъять эту статью из Конституции невозможно. Ситуация, которая еще в ноябре 1991 года казалась немыслимой, потому что тогда поддержка Ельцина со стороны Съезда народных депутатов после августовского путча 1991 года была практически тотальной.
Это все означало, что если на следующем – VII – Съезде народных депутатов в декабре 1992 года не удастся продлить чрезвычайные полномочия Ельцина, то его политический крах не за горами. Тем более что для большинства народных депутатов провальная политика с тотальным разорением населения, с изъятием у него всех доходов, с фантастической инфляцией, которая сожрала все сбережения, была связана тесно с правительством Гайдара. А с этим правительством четко ассоциировал себя Ельцин, всячески его поддерживал, ставил между собой и этим правительством знак равенства. Само же правительство держалось у власти только на чрезвычайных полномочиях Ельцина (именно поэтому Гайдар всегда формально оставался и.о. председателя правительства), поскольку для занятия этой должности ему нужно было пройти через утверждение Съездом, а на это шансов, да еще и после года столь лихих реформ, просто не было.