«Предвыборная кампания началась, и в этот бой были брошены огромные ресурсы – финансовые и административные. Слова президента о том, что он непременно победит, – надо было принимать совершенно безоговорочно. Он победит. Обязательно победит. Победит любой ценой»[119].
Здравомыслящие политики понимали это. Какая там демократия, если «царь Борис» хочет продолжить царствовать. Без сомнения, он и его команда и на этот раз были готовы пойти на все, чтобы удержаться у власти. Коржаков, например, в своей книге «Борис Ельцин: от рассвета до заката» писал спокойно о некоторых явно незаконных действиях президентской команды. Для него это было обыденным делом. Подумаешь незаконно, зато эффективно. Мало того, сам Ельцин позже признавал подготовку очередного переворота [26].
Существуют и другие признания. Например, бывшего министра внутренних дел Анатолия Куликова, писавшего: «До марта
1996 года Александр Васильевич относился ко мне совершенно лояльно.
Но после 18 марта 1996 года, когда я воспрепятствовал разгону Государственной Думы и запрету компартии, в наших отношениях почувствовалось отчуждение. Здороваться-то мы здоровались, но было видно: Коржаков недоволен. Что-то очень важное я поломал в его политических планах»[120].
Ельцин позже расскажет, что от переворота отговорил его Чубайс. «Я возражал, – писал он. – Повышал голос. Практически кричал, чего вообще никогда не делаю.
И все-таки отменил уже почти принятое решение. До сих пор я благодарен судьбе, благодарен Анатолию Борисовичу и Тане за то, что в этот момент прозвучал другой голос – и мне, обладающему огромной властью и силой, стало стыдно перед теми, кто в меня верил…».
Чубайс, конечно, верил. Но верил он прежде всего в то, что переворот осуществляют силовики (Коржаков и Барсуков), которые и получат полную власть в стране, а он останется не при деле. А этот вариант главного приватизатора не устраивал. Ему нужен был другой вариант, когда дивиденты от правления старого президента получал именно он, молодой приватизатор.
Несколько иную версию приводил Анатолий Куликов, бравший на себя ответственность за срыв уже подготовленного переворота. [27] О том, что основная заслуга в этом принадлежит именно Куликову, говорил и Березовский[121].
Однако построение планов дало ясное понимание готовности пойти на переворот, если в этом будет экстренная необходимость. Просто в тот раз посчитали, что есть иной вариант.