– И ты предлагаешь… – начал было Иуда, но Антипатр перебил его.
– Я предлагаю возобновить выплату дани Египту, – сказал он.
– Как ты себе это представляешь? – насмешливо спросил Иуда. – Или ты думаешь, что все иудеи сидят на мешках с золотом?
– Нет, я так не думаю, – ответил Антипатр. – Но я думаю, что какую-то небольшую часть своих доходов иудеи смогут платить Египту в виде дани.
Из дальнейшего рассказа Антипатра Иуда узнал, что мальчишка в качестве доверенного лица Маккавеев принял Афиниона, всюду водил его, показывая египетскому посланнику раны, нанесенные Иерусалиму войной, входил с ним в дома богатых иудеев, многие из которых узнавали Афиниона и щедро угощали его. Ушлый Антипатр внушил посланнику царя Египта, что Иерусалим веселится не потому, что ему возвращен его Храм, а радуется приезду Афиниона, которого все иерусалимцы обожают как самого близкого и дорогого их сердцу человека. Точно так же и пиры с возлияниями немереного количества вина, песнями и плясками, вот уже какой день не прекращающиеся в каждом уцелевшем от пожаров доме, устраиваются не в честь нового праздника Хануки, о котором Афинион понятия не имел, а в честь именитого египетского гостя, причем устраиваются по личному указанию Иуды Маккавея и на его, Иуды, деньги. Между прочим, это богатые иудеи, когда речь заходила о возобновлении выплаты налогов Египту, предложили Афиниону передать Птолемею, чтобы тот созвал их, самых состоятельных граждан Иудеи, в Александрии, и устроил между ними торги на откуп налогов, а уж они позаботятся, чтобы налоги эти исправно поступали в царскую казну. Предложение богатых иудеев Афиниону понравилось, и когда они с Антипатром, оба пьяные, вышли из очередного дома, где вволю погуляли и повеселись, поинтересовался у юного представителя Маккавеев:
– А ты не хочешь поучаствовать в торгах на право откупа налогов?
– Я только об этом и мечтаю, – соврал Антипатр, который в эту минуту мечтал совсем о другом: как бы незаметно улизнуть от египетского гостя, найти укромный уголок и, засунув в рот пальцы, освободиться от мучившей его тошноты.
– Приезжай и ты в Александрию, я замолвлю за тебя перед царем словечко.
На следующий день, отправляясь на пир к очередному богатому иудею, который накануне сам пригласил их в гости, Афинион спросил Антипатра: