. «Полагаю, однако, – добавил Антипатр, – что потомки с особым тщанием станут изучать твое флотоводческое искусство. Только военный гений мог догадаться поделить Средиземное море на триста квадратов, поставить в каждом из них сторожевые корабли и в три месяца покончить с пиратами, которые до той поры чувствовали себя хозяевами всего, что только способно передвигаться по воде: кораблей, товаров, людей».
Похвала Антипатра понравилась Помпею. «А ты, как я погляжу, сведущ в военном деле», – сказал он и предложил ему кубок вина. В свою очередь и Помпей вызвал симпатию у Антипатра: с рельефно очерченной мускулатурой, что свидетельствовало о постоянных физических упражнениях, загорелым лицом, с шелковистыми, зачесанными назад волосами и живыми блестящими глазами, он являл собой тот редко встречающийся тип людей, в которых приятная наружность сочетается с величием. Чтобы не дать угаснуть этой внезапно возникшей обоюдной симпатии, Антипатр принял кубок, провозгласил здравицу в честь Рима и от имени Гиркана попросил Помпея не откладывать надолго обещанное посещение Иудеи и непременно побывать в Иерусалиме не в качестве великого полководца, а как приятного собеседника. Осушив кубок, Антипатр мягко, но со значением прибавил, адресуя свои слова не столько Помпею, сколько Аристовулу, так и не осознавшему неуместность демонстрации своего сомнительного царского достоинства тому, перед кем трепетали куда как более могущественные монархи: «И как союзника, хранящего, подобно нам, верность давнему постановлению сената об оборонительном и наступательном союзе между римлянами и иудеями».
Аристовул побагровел от злости. Казалось, с его языка вот-вот сорвется упрек: «Не тебе, идумеянину, рассуждать о союзе между римлянами и иудеями!» Но он так и не нашелся, что сказать, дабы последнее слово осталось за ним, а по тому, как исказилось его лицо, можно было догадаться: Аристовул признал свое поражение в дипломатическом поединке, ради которого они и прибыли к Помпею. Выходя от Помпея, он подошел к Антипатру и прошипел ему в ухо: «Поостерегись, хитрый идумеянин, мне ведомы твои коварные планы сделать моего плаксивого братца царем с тем, чтобы самому управлять Иудеей. Знай же: сегодня ты сам вынес смертный приговор себе и всему своему поганому роду».