Чиюань понимающе кивнула. Китаянка, одетая в новенькое, с иголочки, кимоно (наряды были одним из ее увлечений), была так не похожа на подругу… Она погладила руку Глассголд и попыталась успокоить ее:
– Не ты одна в таком состоянии, Эмма. Этого можно было ожидать. Сейчас многие начинают понимать – не умом, а всем своим существом, – что означает участие в таком полете.
– А ты, похоже, совсем не переживаешь.
– Нет. Стоило только Земле растаять позади – и все. Да и до этого я себя чувствовала вполне терпимо. Прощаться тяжело, верно. Но у меня есть кое-какой опыт. Привычка думать о том, что впереди.
– Мне стыдно, – пробормотала Глассголд. – Ведь я жила счастливо. Намного, наверное, счастливее тебя. Может быть, из-за этого я и стала такой чувствительной?
– Ты действительно была счастлива? – негромко спросила Чиюань.
– Ну… да. Разве нет? Ты не знаешь? Родители мои всегда преуспевали. Отец работал инженером на опреснительном заводе, мать – агрономом. В Негеве так красиво, когда зеленеют поля… там тихо, спокойно, не так жарко и людно, как в Тель-Авиве или Хайфе. Но в университете мне тоже очень нравилось. Была возможность путешествовать и всегда в замечательной компании. Я успешно работала. Да, я была счастлива.
– Почему же тогда ты решила участвовать в этой экспедиции?
– Научный интерес… настоящая эволюция в исследовании планет…
– Нет, Эмма, – Чиюань тряхнула головой, и челка ее взметнулась, словно воронье крыло. – Звездолеты доставили на Землю столько данных, что их хватило бы на сто лет – и улетать никуда не надо. От чего ты бежишь? – Глассголд прикусила губу. – Наверное, не надо было спрашивать, – проговорила Чиюань. – Но мне хочется тебе помочь.
– Я отвечу, – кивнула Глассголд. – Мне кажется, ты и правда можешь мне помочь. Ты моложе меня, но больше видела, больше знаешь. – Глассголд нервно сцепила пальцы. – Если бы я сама могла объяснить, в чем дело… Как это вышло, что города вдруг стали казаться мне вульгарными и глупыми? А когда я приезжала домой навестить родню, и в провинции мне было скучно и пусто. Вот я и подумала, что в экспедиции для меня будет что-то такое – может быть, цель? Не знаю. Заявку на участие я подала, повинуясь душевному порыву. Когда меня вызвали на тестирование, родители так переполошились, что дома просто невозможно было оставаться. А ведь семья у нас была такая дружная! Мне было ужасно больно покидать их. Папа… он всегда был такой большой, надежный… и вдруг сразу постарел, стал каким-то маленьким…