– Фабрицио Сорди, но здесь все зовут меня Фаббе. – Сорди отлично говорил по-шведски, точнее – по-сконски, но с типично итальянской интонацией. Темные волосы, очки; возраст и телосложение – как у Морелля, только хозяин ресторана на две головы ниже.
– Фаббе, как многие другие, приехал сюда в шестьдесят первом, работать на “Glarea”. Но его таланты на гравийном производстве не пригодились. Остальное расскажи сам! – Морелль ободряюще похлопал Сорди по плечу.
– В шестидесятые еда в Швеции была просто несъедобная. Красная фасоль и гороховый суп. Ананас и ветчина из банки. Приходилось просить родных, чтобы мне из Италии присылали пасту и оливковое масло. – Фаббе взмахнул рукой. – Я мыл тут посуду по выходным, подрабатывал, а потом повар допустил меня к плите. Он был питух, так что к плите я попадал все чаще.
Местное словечко – по ее предположениям, оно означало “алкаш” – прозвучало в устах коротышки так сочно, что Анна улыбнулась.
– В семьдесят пятом владелец надумал продавать ресторан, – продолжал Сорди. – Так что я собрал все, что у меня было, и вложился. Мои мальчишки, считай, выросли здесь. Умение готовить у них в крови. Мой старший, Данте, – су-шеф в Копенгагене, в “Номе”. Две мишленовские звезды!
Морелль снова похлопал его по плечу. Коротышка едва не лопался от гордости.
– Значит, это он приготовил? – Анна указала на свою тарелку.
– Нет, это мой младший, Бруно.
– Ах вот как. Передайте ему, что очень вкусно. Ottimo[14]!
– Tu parli italiano. – Улыбка Фаббе стала еще шире. – Brava![15]
– Совсем чуть-чуть. Я почти все забыла, – сказала Анна по-итальянски, а потом переключилась на родной язык. – В начале девяностых я полгода училась во Флоренции. А потом обнаружила, что хочу служить в полиции.
– Ты отлично говоришь, – рассмеялся Фаббе. – Погоди-ка. Бруно! Бруно!
Его громогласный призыв заставил остальных гостей поднять глаза. Из двери в дальнем конце комнаты выглянул мужчина в поварской форме. Фаббе замахал ему.
– Бруно, поди сюда, поздоровайся. Это Анна Веспер, наше новое полицейское начальство. Она жила в Firenze[16] и говорит по-итальянски.
Мужчина протянул Анне руку. Примерно ее ровесник, во многом – более худая версия отца. Наметилась лысина на лбу, линия рта отцовская, но глаза серьезнее и без морщинок от смеха.
– Бруно Сорди, – представился он.