И как только всё было готово для того чтобы просветить себя насчёт содержимого принесённой Михаилом бутылки, Михаил берёт свою чашку, поднимает её перед собой, смотрит на Клаву, не торопящегося его поддержать, и словесно напутствует его на это весьма важное дело. – Нам скоро понадобятся все наши силы. Так что взбодрить себя чуть-чуть, точно не помешает. – Что для Клавы звучит вполне убедительно, и он берёт свою чашку, после чего они, знаково переглянувшись, в глоток выпивают содержимое чашек. После чего чашки возвращаются на свои столовые места, на блюдца, и по их лицам сразу становится видно, какие они всё-таки разные люди, раз в такой разной степени на них подействовал выпитый напиток, одного для обоих внутреннего содержания.
И если Михаил выражал собой незыблемую твердь, которую не перекосишь любого рода и крепости напитком и связанных с ним внутренних катаклизмов, то Клаву аж всего передёрнуло и перекосило в лице, так неустойчив был он и не крепок сердцем. Впрочем, выпитое всё же пошло для него на пользу – от его бледности не осталось и следа, а сам он почувствовал в себе душевный подъём и готовность порвать глотки всем этим стервам, Сиренам. Вот для чего он поинтересовался у Михаила их именами. – А у этих Сирен имена хоть есть, или они так и зовутся Сиренами? – несколько развязно проговорил свой вопрос Клава.
Михаил обзорно посмотрел на Клаву и, подтвердив его предположение: «Есть», уточняюще добавил. – У себя на родине они зовутся Аглаофа и Пейсиноя. Здесь же, я не знаю под какими они именами значатся. – А вот сейчас пришло время Михаилу удивляться. Клава, посмотрев в свою пустую чашку, вдруг заявил. – А я знаю.
– И как же? – не смог удержаться от вопроса Михаил, хоть и видел, что в Клаве так развязало его язык. Клава решительно открыл рот, чтобы значит, назвать эти, каждому меломану известные имена, но что-то у него опять там внутри не заладилось, и Клава только раскашлялся, да так, как будто чем-то (ничем-то, а именем) поперхнулся.
– Не выговаривается? – спросил Михаил.
– Угу. – Только и промолвил Клава.
– Ладно, всему своё время, – сказал Михаил, – а сейчас время для того, чтобы не показывать виду, что мы сбились с пути. Так что у тебя там, дома? – вдруг спросил Михаил. Чем, своим резким переходом от одного к другому, настолько удивил Клаву, что он в полной растерянности сморозил явную глупость. – Кошка Маруся и супруга Клава. – Что слышать не просто удивительно, а до смеха затруднительно. Но Михаил сумел сдержать себя от этого эмоционального наплыва на глаза, чего не скажешь о его животе, принявшегося выкручиваться от смеха, и с самым, насколько мог серьёзным видом, спросил Клаву. – Между ними что, возникли не разрешимого характера трения или другого рода проблемы?