– Информация к размышлению, – начал он, медленно растягивая слова. – Малявы Фаре и Кону можешь больше не слать: во-первых, они попадают ко мне, в во-вторых, пацанов больше нет. Правильные были пацанчики, земля им пухом.
– Это ты их завалил, ты?
– Отвечай за базар.
– Что… теперь будет?
– Лет двадцать. Адвокат уже доложил мне.
– Боже мой, боже мой. Ты… ты же у меня совсем недавно, какой-то год, ну – полтора…
– Год и восемь месяцев. Продолжай.
– И уже так оборзел. Да ты… ты…
– А теперь послушай меня.
– Да ты бы и так меня заменил. Ну сколько мне осталось, лет пять, не больше. И ты бы стал моим доверенным, правой рукой.
– Закрой хавло. Мне нужна флешка. Я же все равно ее найду, переверну все твои заначки, когда же ты в это въедешь.
– Двадцать лет, Дяга, это только двадцать лет. Такие, как я, долго не сидят. И когда я вернусь, я тебя достану. И тогда, Дяга, ты пожалеешь, что родился.
– Я, наверное, плохо обрисовал тебе ситуацию, Кир. Ты просто не доживешь до суда.
Кирдин отшатнулся в ужасе не столько перед смертью, сколько перед таким предательством.
– Витя, я же тебя любил, как сына.
– Гони флешку, папаша.
Кирдин поник, съежился и плечи его затряслись…
Через два дня Андрей приехал домой рано, вбежал, загнанно озираясь, на этаж, отпер дверь своим ключом и вошел в детскую. Ира была в школе, и бабушка успела навести там порядок. Сейчас квартира была пуста, и Андрей взял с этажерки небольшого розового медведя, прислушался и, бросившись из детской к входной двери, защелкнул предохранители на всех трех замках.
Когда Ольга с матерью поднялись на этаж, они долго не могли отпереть дверь, передавая друг другу спящего мальчика. И только помучившись минут пять, почувствовали, что дверь открылась сама собой и поразительно быстро.
Андрей стоял у порога в рубашке навыпуск и тер глаза, притворяясь только что проснувшимся.
– А, давайте, – он торопливо подхватил ребенка на руки. – Я тут закемарил с устатку. Ну как, все нормально?
– Растем, – проговорила бабушка, снимая верхнюю одежду. – Андрюшенька – богатырь. В больнице только так нас и называли. Где ты пропадал, сынок, всю эту неделю?
– Да у шефа неприятности. Его посадили.
– Что? Он же миллионер, олигарх.
– Ну, так это, Ходорковского же посадили.
– О, господи, чего только нет на свете. Витя, я хочу поговорить с тобой.