– А вот здесь-то, как раз, и вступают в силу твои «кулинарные» способности, – он обернулся, едва сдерживая проступающий яд в маслянистых глазах. – Негоже же в самом деле потом публичному лицу контра тенором объясняться.
– Что вы, Вадим Сергеевич, какой контра тенор?! – Я в сердцах сложила ладони на груди. – Обойдётся максимум лёгкой хрипотцой! Голос будет такой… с песочком. Знаете, даже эротично. Женщины страсть как любят диапазонные мужские голоса…
– Еще больше они любят, когда человеческий самец в возрасте пятого десятка, с нарушенной конституцией веса и редеющей растительностью на голове приносит с улицы котёночка, однако это совершенно не аргумент превращаться из мужчины в малахольного идиота.
– Ох, ну вам ли про возраст, в самом деле! – жестом отмахнулась я, сдерживая прилив смеха. – К тому же, вам ли не знать, что от моей стряпни в восторге только мухи, да и те, что умудрились не подохнуть.
– Именно на это я и рассчитываю, как на неравное преимущество.
*
Два дня спустя нам выпала честь быть приглашенными на прием в немецкое посольство. Вадим настоял, чтоб я пошла с ним. На такие приемы по протоколу следует приходить со спутницей, к тому же он хотел представить меня очередным деловым партнерам: речь шла о запуске (якобы о запуске ) новой линии производства под Москвой. Никто не верил, что Европа даст денег. Но она дала, потому что добра к искренним идиотам.
Ровно в шесть, как было указано в приглашении, мы поднимались по лестнице посольства. Вадим – в безупречно сидящем смокинге, я – в вечернем платье, с идеально уложенными волосами. У входа в просторную гостиную официант в накрахмаленной белой сорочке и бордовой бабочке предлагал шампанское. Я, как водится, поблагодарила и залпом осушила бокал, – невероятно хотелось пить. В последнее время я все чаще испытывала ничем не утоляемую жажду, – то ли от солевых отложений времени за последние периоды жизни, то ли от вездесущей пресности.
В зале было много изысканно одетых элегантных женщин. Дамы стояли кружком и беседовали вполголоса, бриллианты их загадочно мерцали и отражались в бокалах и зеркалах. Рядом группа мужчин в смокингах что-то бурно обсуждала по-немецки. Я молчала и улыбалась, – светские свои обязанности я всегда выполняла послушно, и абсолютно без удовольствия. Шампанское было безвкусным. Я все чаще встряхивала волосами в такт присущей наигранности, смеялась и фальшиво кокетничала, смотря на эти мелькающие вокруг картинки чужих жизней, и думала о том, что явно занимаю здесь чье-то место.