В нашем случае эти три ветви срослись вплоть до образования единого ствола, вертикали, руководимой тем коллективным диктатором, коего в прошлой части мы условно окрестили Фантомасом. Стоит ли говорить, что при таком положении о стимулах к повышению профессионализма и говорить не приходится. Наоборот: стимулируется чуть ли ни принудительное «посерение» и «обездаривание» представителей всех трех ветвей. А российский парламент, превзошел даже самые мрачные прогнозы такого врага этого института, как К.П. Победоносцев. Последний в своих трудах давал следующие определения данной структуре и народному представительству: «Парламентаризм есть торжество эгоизма, высшее его выражение. (…) Избиратели в самом акте избрания отказываются от всех своих прав в пользу избранного представителя. (…) Избиратели являются для него стадом для сбора голосов, и владельцы этих стад уподобляются кочевникам, для коих стадо составляет капитал, основание могущества и знатности в обществе». Помимо перечисленных «достоинств» наш Парламент стал структурой вполне формальной, обслуживающей лишь интересы власти и свои собственные. Наши депутаты именуются «слугами народа», но весьма странно положение, когда слуги имеют привилегии по сравнению с господином и живут в разы богаче его. Дорого ж обходятся «господину» такие «слуги»! К слову сказать, народные представители в царской Думе не имели и десятой доли тех даруемых мандатом благ, кои имеют нынешние. В том числе, неприкосновенности. Посему в ту Думу избирались, по крайней мере, люди идейные. В нынешнюю – из десяти, в лучшем случае, один идейный. Остальные попросту идей не имеют и идут в Думу ради материальных и иных благ (см. далее).
Государство обязуется обеспечивать права и свободы человека и гражданина, закрепленные в нормах права и отвечает перед гражданином за нарушение этого обязательства путем выплат компенсаций, привлечения к ответственности конкретных служащих, виновных в нарушениях и т.д. В реальности власть не только не обеспечивает исполнения указанных принципов, но и исподтишка (а подчас и открыто) сокращает их, и уж, конечно, ничем не отвечает за их нарушения, кроме отдельных вопиющих случаев, привлекших внимание всей общественности и используемых в качестве «показательных». Из тысячи случаев избирается один, на котором демонстрируется условная «справедливость»; все же прочие, не получившие широкой огласки, остаются без каких-либо последствий.