. Илюшечка идет за ними.
Ворохлов. Бывал здесь, бывал. Еще при покойном исправнике бывал. (Оглядывает комнату.) Ну, у вас здесь, конечно, все по-новому, как говорится, стиль декаля.
Ворохлова. Очень, очень у вас хорошо. Мне вот и Илюшечка нахваливал, что хорошо.
Илюшечка садится в угол, уткнув нос в альбом.
Арданова. Садитесь, пожалуйста. Илья Иванович. Глафира Петровна.
Ворохлов. Сядем, сядем. Отчего не сесть. Сегодня, значит, литки пить будем? За сколько именьице-то продали? Лизавета Алексеевна?
Арданов. За сорок тысяч.
Ворохлов. Ну что же, и то деньги. (Луша вносит поднос с чаем.) Если бы я знал, что вы продаете, я бы, пожалуй, и сам купил.
Ворохлова. Ну и на что тебе?
Ворохлов. А я и сам не знаю. (Задумчиво.) Видно, прынт такой.
Арданова. Что?
Ворохлов. Нет, это я так.
Арданова. Глафира Петровна. Вареньица?
Ворохлова. Свеженького? Много теперь ягоды носят. У нас уже 4 пуда наварено. Да и с прошлых годов пудов 7 аль 8 осталось. Варю нынче, а сама думаю, и куды это все и на что это все. И чего я варю, и сама я не знаю, чего я варю, а вот варю.
Ворохлов(мрачно). Прынт такой, оттого и варишь. Все на свете по прынту делается.
Елизавета Алексеевна, отвернувшись, тихонько смеется, потом подходит к Илюшечке.
Арданова. Илья Ильич, чашку чаю. Что вы так тихо сидите?
Илюшечка(очень смущенно). Благодарю, я… дома пил, я с удовольствием, не хочу.
Ворохлов(с сокрушением покачав головой). Не везет мне в сынах. Один спился, сбродяжился, а другой вот, стиль декаля. Старшего-то в Лондон посылал. Исправник покойный правду говорил: «Выпороть его надо, а не в Лондон».
Ворохлова. Ну что же говорить, исправник они, конечно, человек начитанный, а где уж нам-то различать, когда человека пороть надоть, а когда его в Лондон. А и то сказать, какой ни на есть Петруша наш, одначе добрые люди им не брезгивают. На прошлой неделе Чеканевы сватов присылали.
Арданов. Это какие Чеканевы?
Ворохлова(гордо). А такие, что при своих средствах и винокуреной завод свой. И очень, говорят, нам с вами породниться приятно, и живем мы, говорят, слава Богу, и у нас маменька с утра в шелковом платье в гостиной сидят и пасьянс раскладывают. Вот как добрые люди про нашего Петрушу думают.
Ворохлов. Ну. Распавлинила хвост.
Входят Полина Григорьевна и Долгов.
Полина. Бонжур, бонжур. Вот Андрей Николаич у нас сидел, я и его с собой притащила. Я мелодия, а он мой акомпаниман. Хи-хи-хи.