Даже нейтрально настроенные коллеги над объяснениями сестёр откровенно смеялись. Можно ли поверить судье со стажем, когда та утверждает, что сапфиры валяются на дороге, особенно в подозрительной близости к даче? Это вам не вещдоки, подкинутые мерзавцем-следователем по её наущению. Хорошо, вы согласны, что сапфиры на дороге не валяются. Но почему тогда не сдать находку в милицию? Повесить объявление? Молчит, набравши в рот воды. Уточните, пожалуйста, по поводу ценной вещи, как именно вы её обнаружили. Ведь не валялась же она на дороге? Филанок сказала, что ожерелье было в футляре, но цвет не помнит, кажется, чёрный. Были ещё какие-нибудь предметы рядом? Небрежно бросила, что рядом вроде был какой-то карандаш. Точно не помнит. Следователи мгновенно дали протокол на подпись. Скорчила презрительную мину и подписала без всяких возражений. Дознавателей поразило, что судья со стажем может так беззубо, бездарно себя спалить. Спалила. После этого дело можно было передавать. наверх. Передали.
Однако, и этих совпадений было мало. Самым убийственным пунктом для Филанок оказалась не столько неправдоподобность и путанность объяснений, сколько приведённое в подмётном письме доскональное профессиональное описание кулона, которое точно совпало с экспертной оценкой «найденного» предмета. Особенно пригодилось совпадение веса и наличие следов пайки точно в указанном месте. Пригласили эксперта. Аптекарь, он же ювелир, действительно опознал вещь и подтвердил своё прежнее описание на основании индивидуальных особенностей. Начал так:
– Знаете, в отличие от живописи, ювелирное дело имеет свою специфику. В прикладном деле невозможны ни абстракции, ни натурализм. Импрессионизм так же невозможен, как и соцреализм. Камни холодны. Эмоции на них только проецируются.
– Нельзя ли без импрессионизма? Поближе к делу. Конкретно, кто принёс вещь?
– Не припомню. Какая-то старуха с клюкой.
– Можете описать точнее?
– Только как бабу-Ягу. Разница в том, что не хромала.
– Тогда почему с клюкой?
– Потому что была сгорбленная.
– Вы предлагали приобрести означенное изделие?
– Клюку?
– Какие шутки! Вещь, которую принесли на экспертизу.
– Что вы говорите! Не надо мне делать нервы! Их есть без вас кому портить!
– Вот именно – шутить не надо.
Сомнений не оставалось: на основании серьёзной доказательной базы стало очевидно, что действительно существовал некий даритель, который в силу предварительной договорённости о положительном исходе процесса в качестве взятки передавал дорогую вещь, и получательница этой вещи – взяточница. При этом последняя не смогла убедительно объяснить, как эта вещь у неё оказалась. А поскольку было доказано, что получательница судья, то даритель должен был называться взяткодателем, а судья-взяточницей. Несмотря на все сложности возбуждения уголовного дела через Высшую квалификационную коллегию судей и предъявления обвинения, скандальный процесс не удалось замять. Черновик приговора коллективно выверяли специалисты высокого пилотажа. Кроме прочего, в решении было отмечено, что судья первого квалификационного класса «умалила авторитет судебной власти». Что правда, то правда, умалила. Умаляла, и не однажды.