Тоня? У Наташи Николаенко? В такое время…
В этот момент я испытал чрезвычайно противоречивые чувства. С одной стороны «Битлз»… Я давно мечтал об этой записи, и если мне не удастся её сегодня переписать, то ещё неизвестно, когда она попадёт мне в руки. С другой стороны —
ты… Мне бы очень хотелось совместить одно и другое.
Но как это сделать?
Да никак.
И сколь сильно я ни хотел стать счастливым обладателем альбома битлов, почувствовал, что, несмотря на все мои сомнения, решение уже созрело:
– Мам, я ненадолго.
– Кто это звонил? Куда ты собираешься? – забеспокоилась мама.
– Во двор выйду. Мне нужно. Я быстро.
Я продолжал врать и одевался. Всё, что я успел сделать —
выключить магнитофоны и задвинуть под стол.
Уже через десять минут я бежал, летел в сторону дома Наташи Николаенко.
Нажал на звонок. Дверь быстро открылась. Вы были уже в прихожей, и Наташа сразу же в присущей ей назидательной манере начала выговаривать:
– Ты что, через Малый базар шёл? Вот ещё бы пять минут…
Ты стояла возле трюмо и улыбалась, слушая притворно-
гневную тираду подруги. Вали не было. Я молчал, ожидая, когда Николаенко перестанет изливать на меня упрёки. Вы быстро попрощались, и мы с тобой вышли на улицу.
Темнота сгустилась до черноты. Мы прошли через освещённые дворы, мимо нашей школы, и вышли к железнодорожной больнице. Когда перешли дорогу, я невольно напрягся, потому что здесь мы с тобой прощались. Я ждал, что ты сейчас скажешь свои обычные слова: «Рома, дальше я…» Но ты ничего не говорила.
У тебя было приподнятое настроение. И хоть я ещё не освободился до конца от чувства досады, что не удалось переписать альбом любимой рок-группы, но твоё состояние быстро передалось мне, и мы с тобой весело болтали.
В наших разговорах, в твоём настроении появилось что-то новое. Если прежде мы просто гуляли, обсуждая школьную жизнь, то теперь говорили друг с другом как влюблённые, уверенные, что каждый из нас любит и любим. А ведь я так ни разу и не сказал, что люблю тебя… Как я жалел об этом!
Возле железнодорожного моста снова напрягся, ожидая, что сейчас ты меня оставишь здесь, а дальше пойдёшь одна. Этот мост был для меня своеобразной разделительной полосой, где по обе его стороны существовали два как бы отдельных мира. Один мир тот, в котором жил я. Мне он казался более светлым и интеллигентным. И другой мир… Бараки, хулиганистые парни, крикливые тётки, выпивающие прямо возле ларьков мужики.