Кора вышла из экипажа. Она пропустила мимо ушей замечание извозчика о странном месте назначения и велела ему подождать ее с четверть часа. Она подошла к воротам. Они были закрыты, но еще не заперты на ключ. За воротами Кора разглядела огромного, брутального вида охранника – одного из парней Бауэри. Эти молодые неженатые люди были известны своими хулиганскими выходками и яркой одеждой. Данный экземпляр был одет в желтый клетчатый жилет, с трудом сходившийся на его широкой груди, у него были криво подстриженные усы и приглаженные мыльным раствором волосы. Кора терпеть не могла мыльные волосы: они напоминали ей дохлых насекомых в клейкой слизи. Джейкоб тоже ненавидел укладку. Бауэри-бой стоял, облокотившись на каменную стену под дубом, в десяти футах от свежевскопанной земли над склепом Хичкоков. В руках у него была винтовка. Такой пулей он мог ранить кого-нибудь из ее банды, прежде чем они с ним справились бы. Но что хуже того – выстрел мог привлечь чье-нибудь непрошеное внимание.
На секунду она отошла от ворот, нащупала рукой мешочек с монетами в кармане платья, ущипнула себя за щеки и перевела дыхание. Она была готова.
Не поднимая глаз, Кора быстро шагнула в ворота и впечаталась лицом в стену. По крайней мере, ей так показалось. Но это была не стена, а человек. Кора сильно ударилась носом и от боли закрыла его ладонями. Она испугалась, но не издала ни звука. С давних пор она научилась сдерживать свои эмоции, чтобы не обращать на себя внимание.
Джентльмен протянул к ней руку.
– О, простите меня, я вас не заметил!
Кора взяла себя в руки. Глаза ее были по-прежнему опущены, и она разглядела добротные кожаные туфли, серые шерстяные брюки – поношенные, но аккуратные. Руки незнакомца были чистыми: было заметно, что их хозяин незнаком с тяжелым физическим трудом. Она разглядывала его поверх ладони, все еще закрывавшей ее лицо.
Мужчина был высокий, с рыжеватым оттенком каштановых волос, в которых Кора заметила отблески медного цвета. У него были светло-карие глаза, что-то между зеленым и коричневым. Его губы были плотно сжаты, выражая беспокойство, но в глазах Коре почудилась насмешка.
Именно таким она на всю жизнь запомнила Теодора – ничто в нем нельзя было описать одним словом, он сочетал в себе даже противоположное. Но ее первая мысль была: «Надо же, какой красавчик!» Вторая же: «Он должен отсюда уйти, и как можно скорее».