– Я только хотела сказать, что никто не смеет оскорбить Изабеллу, не заплатив за это. Наслаждайтесь своими балами на этой неделе, синьор.
И Изабелла, с мерзкой улыбочкой, уродовавшей прелестное личико, переступила порог и хлопнула дверью с такой силой, что зазвенели стекла. После ее ухода в комнате воцарилась тишина. Друзья молча смотрели на закрытую дверь.
– Знаешь, – сказал наконец Ричард, не отводя глаз, – перспектива провести время в деревне неожиданно показалась мне довольно приятной.
Бенедикт глянул на Ричарда и неожиданно для себя улыбнулся:
– Неужели?
– Да. И я знаю подходящее место.
«Если припомните, именно вы четыре года назад предложили компромисс и согласились держаться подальше от Холла. Я с радостью обгоню вас в любом месте по вашему выбору. Вопрос в том, достаточно ли вы храбры, чтобы попытаться?»
Из письма Эви Хастингсу
Эви никогда раньше не замечала, как мерно стучат часы. Тик-так, тик-так… Словно медленный шаг старой рабочей лошади, из которой давным-давно выбили радость жизни и задор.
– Что-то случилось, милая?
Эви подняла глаза от неровных, жалких швов и встретилась взглядом с серыми, странно веселыми глазами матери.
– Нет, конечно, нет.
Если только не считать убивающей ее скуки. После двух дней мирных, подобающих истинной леди занятий в попытке втереться в милость матушки Эви стала гадать, почему женское население Англии до сих пор не восстало против омертвляющей скуки. По правде говоря, пытка на дыбе казалась избавлением.
К тому же, как назло, выдался чудесный день. Яркое солнце наполняло каждый уголок уютной маминой гостиной. Эви умирала от желания проверить, как там Ронан. Новое прибавление в их конюшне было резвым и красивым: полные девятнадцать ладоней темно-рыжей ирландской породы. Его выбрала она, Эви, и каким мучением было позволять другим заботиться о гунтере! Конечно, именно так будет весь сезон, если она не убедит маму позволить ей остаться в деревне!
Отложив свою вышивку на кремовое сиденье дивана, мама скрестила руки и улыбнулась.
– Эви, я никогда не думала, что скажу нечто подобное, но почему бы тебе не пойти на конюшню к отцу?
– Нет-нет, я вполне счастлива здесь с тобой.
Большей лжи Эви никогда еще не произносила.
Взор мамы смягчился. Она взяла у Эви измятую вышивку.
– Иди, дорогая. Я ценю твое желание провести время со мной, но видеть два дня подряд, как ты вертишься, томишься и уродуешь несчастные листья плюща, которые пытаешься вышить, невыносимо, думаю, тебе пора дать выход своей энергии.