– Возможно, мне следует уехать. Все слишком усложняется.
Но, даже говоря это, Бенедикт испытывал внутренний протест. Он только что увидел Эви. Неужели хватит воли так скоро убраться? Неужели посреди того болота мерзости, в котором он очутился, ему не дано даже дня-другого, чтобы насладиться присутствием Эви? А потом бережно хранить в душе воспоминания?
Ричард небрежно отмахнулся:
– О нет. Ты не оставишь меня сейчас. Кроме того, я в жизни так не веселился. Ну а теперь мне не терпится попробовать шедевры нашей кухарки. Пойдем?
Можно ли одновременно испытывать тоску и облегчение?
– Прекрасно. Позволь только надеть сапоги.
Натягивая сапоги, Бенедикт боролся с неприятным чувством, струившимся в его венах, как ртуть. Хотя он умирал от желания снова увидеть Эви, помоги ему Боже, если он станет мишенью ее гнева.
Обувшись, он встал и кивнул на дверь:
– Веди.
– Он красив?
Эви, первой вошедшая в гостиную, куда предполагалось подать чай, отвернулась от окна и взглянула на младшую сестру Каролин, в огромных голубых глазах которой плескалось любопытство.
– Полагаю, через несколько минут ты сама увидишь.
Выпустив штору, Эви обошла диван и, перед тем как сесть, расправила широкие юбки амазонки. У нее не было времени переодеться, и, посмотрев на небо, она подумала, что, возможно, еще успеет прокатиться верхом. Недолго, конечно. Не стоит после заката оставаться в лесу одной.
Каролин разочарованно поморщилась и с размаху плюхнулась на диван напротив сестры, так что затряслись светлые букольки, обрамлявшие ее лицо. Усевшись рядом с сестрой-близнецом, Джоселин наморщила носик.
– Это может означать, что он вовсе не красив.
– Джоселин! – сурово взглянув на нее, воскликнула Беатрис. – Эви ничего такого не говорила!
Она была только годом старше. Но тем не менее считала себя куда взрослее, что неизменно раздражало младших сестер.
И сегодняшний день не был исключением. Джоселин, в свою очередь, насупилась.
– Откуда тебе знать? В конце концов, он может оказаться чудовищем.
Эви ухмыльнулась, представив красивого незнакомца с шоколадными глазами и восхитительно широкими плечами. Чудовищем его никак не назовешь!
– Я имела в виду только то, что сказала. Сейчас он спустится, и прошу вас вести себя прилично.
– Да, пожалуйста, – вставила мама, влетая в комнату в шорохе оранжевого шелка. – Буду крайне благодарна, если вы все вспомните о хороших манерах.