Ситуацию спас молодой физик. Предложив на первый взгляд абсурдную гипотезу, из которой следовало, что человеческое тело имеет несколько полей, из которых лично он отдает предпочтение электромагнитному и эфирному. Эти поля как бы создают особую биометку, присущую только человеку. Именно по этим полям, а проще по этой биометке инопланетный корабль и распознает человека, то есть чужака, а не истинного хозяина, у которого эта биометка по всей видимости чем то отличается от нашей. Практическое решение проблемы, по словам молодого новатора, заключалось в том, чтобы установить наличие и измерить эти поля на корабле, что бы понять в каких частотах работает его искусственный интеллект. А затем самим создать это поле с нужным резонансом, выдав человеческое поле, за своего. Это предложение понравилось не всем, но учитывая то, что Земля в ожидании чуда нервно поигрывает желваками, гипотеза была принята единогласно, как основная.
Молодой, никому не известный и безымянный физик оказался прав. Уже через месяц все двери корабля гостеприимно распахнулись перед победившим разумом. И работа закипела.
Корабль изнутри поразил больше чем с наружи. Абсолютно черный внутренний интерьер сочетался с голографическими символами, обозначениями и рисунками. Огромные помещения с удивительными по форме и изяществу, архитектуре конструкций и приборами, при подходе к которым в воздухе всплывали голографические панели со множеством непонятных иероглифов, подобных пестрым фантастическим бабочкам, порхающих в поисках нектара.
Рубка состояла из огромного зала в центре, которого был спроецирован корабль с прорисовкой всех помещений коммуникаций и оборудования. В передней части рубки находились пять кресел, таких же черных, как и весь звездолет. Носовая часть и потолок из нутрии были прозрачными а пространство перед ним было заполнено теми же голографическими символами, которых были сотни. И все двигалось, мерцало и блистало, сводя с ума разум. Корабль жил, дышал. Он удивлялся пришельцам не меньше, чем земляне удивлялись ему, и принимал для себя не простые решения, отдавая секреты своих истинных хозяев, давших ему жизнь и разум. Он жил и думал, изучая людей.
В одном из залов, вдоль правой и левой стен, стояли по восемь трехметровых статуй, то ли в доспехах, то ли в скафандрах. Лица были скрыты не проницаемыми забралами, в руках у изваяний было нечто похожее на мечи или дротики, но сравнение это грубое, трудно сравнивать то, к чему нет аналогов. Но гораздо интереснее было то, что охраняли безымянные стражи. Посередине зала располагался пьедестал, черный, монолит, над которым парила планета, нет не так, – ПЛАНЕТА, около трех метров в диаметре. С океанами, реками и озерами, с горами и лесами. Там был день, и была ночь, были облака и грозовые тучи со всполохами молний. Бушующей зеленью с гладью озер и голубыми океанами, планета так походила на землю, одновременно казавшись абсолютно чужим миром. Медленно вращаясь вокруг своей невидимой оси подставляя то один, то другой бок невидимой звезде, озарявшей вершины гор, накрытых снежными шапками, нежным розовым рассветом. Проплывающие облака отбрасывали причудливые тени на незнакомом ландшафте. Зрелище это было настолько иллюзорным, что казалось, ощущается дуновение ветров на лице, приносящих запахи трав и хвойных лесов. От него невозможно оторвать глаз, хотелось, всматриваясь в детали, рассмотреть птиц и зверей, скрывающихся в чащобах такого прекрасного и такого чужого мира.