Утром дождь все продолжался. Шуршик совершенно без настроения позавтракал и поднялся к себе. Достал книгу и принялся читать. У мамы выходило лучше, но она была в городе, поэтому Шуршик сам медленно водил пальцем по буквам. Вниз сходил только за тем, чтобы перекусить. На следующий день погода наладилась. У бабушки, как она сказала, отлегло от сердца, поэтому она позволила Шуршику выйти во двор. Он сел под яблоню и стал запускать Кузнечика. Тот совершал головокружительные пируэты, отзываясь на сигналы пульта. Неожиданно трава около Шуршика зашевелилась, и показался крот. Шуршик даже подпрыгнул от радости: наконец-то! Крот вытолкнул из кротовины листик, запечатанный точно конверт. Шуршик аккуратно посадил Кузнечика, развернул и увидел блестящую пыль.
– Спасибо, – горячо поблагодарил он. – Только прячьтесь скорее – бабушка будет ругаться, если увидит вас.
Крот нырнул в нору, а Шуршик руками разровнял кротовину.
Шуршик вернулся в дом и спросил у бабушки:
– А когда наступит лунный день?
– Какой день? – удивилась та.
– Лунный.
Бабушка поджала губы:
– Полнолуние, что ли?
Шуршик не удержался от нового вопроса:
– А что это?
– День, когда Луна становится круглой, – пояснила бабушка.
Надела очки, сняла со стены отрывной календарь и принялась изучать.
– В понедельник на следующей неделе. Только тебе зачем? Все равно ведь не проснешься.
Шуршик едва дождался ночи, чтобы рассказать Туксу, что выполнил его задание и про лунный день узнал. Ему повезло: этой ночью кактус снова стал Туксом.
– Интересно, а почему ты в прошлый раз не превратился? – полюбопытствовал Шуршик.
Тукс пожал плечам:
– Наверное потому, что небо тучами заволокло. Свет звезды до Земли не доходил.
– Не знал, что так надо.
– Я тоже, – Тукс посмотрел в окно.
Было заметно, что ему не терпится отправиться в полет. Шуршик на мгновение ощутил себя лишним. Даже стало обидно.
– Я достал пыльцу с крыльев жука, – сообщил он, надеясь привлечь к себе внимание. – А полнолуние в понедельник будет.
– Хорошо, – рассеянно ответил Тукс. – Отправимся на светлячковое поле. А пока делать нечего, ты меня не жди, спать ложись. А я отправлюсь кой-куда.
Он залез в кабину и вылетел на улицу. А Шуршик остался совсем один, словно и не было у него никакого друга. Ему стало так тоскливо, что он не удержался и заплакал.