– Точно!
Только когда Кристина вышла из подъезда я понял, что до сих пор стою перед открытым лифтом, в который уже вошёл Серёга.
– Это что было? – спросил Серый, когда кабинка натужно зажужжав поползла вверх.
– К ней один отморозок докапывался – я помог.
– Сколько ей лет?
– Не знаю, – пожал я плечами. – Шестнадцать, наверное, или пятнадцать.
– Да ты не Бэтмен, а Гумберт Гумберт!
– Для Гумберта Кристина старовата, он любил девочек от девяти до четырнадцати, которые ещё сохранили нежность детства. А Кристина уже вон какая кобыла, ей все восемнадцать можно дать.
– Это тебе восемнадцать могут дать по закону УК РФ. Смотри, осторожней с этими малолетками. Они сами жопой покрутят, ты её оприходуешь, а она потом “заяву” на тебя накатает и поедешь ты Бэтмен на “зону”, где в твоей заднице умелые товарищи продолбят огромную дыру.
– Я и не собирался ничего такого.
– Видел бы ты себя, когда она вышла из лифта – весь засиял, как рождественская ёлка.
– Тебе показалось, – попытался возразить я.
– Я серьёзно, Андрюх, с этими малолетками херовые шутки. Лучше не лезь.
– Всё, тема закрыта. Я же тебе сказал, что просто помог девчонке, не более.
– Ладно, как скажешь, дружище.
День за окном быстро таял, разваливаясь на куски и обозначая тёмные полоски улиц жёлтыми шапками фонарей. На полу громоздилась батарея пустых бутылок, которые мы периодически сбивали ногами. Бутылки глухо катились по паркету пока, звякнув, не останавливались около стены. И тогда, Серый, непременно восклицал: – Бинго!
Наполненные непонятными символами и туманной образностью песни Аквариума уводили нас, уже слегка захмелевших, в состояние полного отрыва от реальности. “Равноденствие” – это последняя серьёзная работа Гребенщикова, в составе классического Аквариума: с Севой, Дюшей, Титом и Ляпиным. Затем будет эпопея с попыткой продвинуть русского Бориса на Западе, которая не увенчается успехом и потерявшийся среди руин ленинградского филиала “Мелодии” альбом “Феодализм”. Ещё будет “Русский альбом”, но это уже другой Аквариум и совершенно другой БГ.
– Я тут к Тамарке, из бухгалтерии, подвалил, – сказал заплетающимся языком Серёга.
– Ну, и?
– Ничего, ты был прав, слишком она стервозная и высокомерная. Отшила меня.
– Я говорил тебе дружище, у меня на таких гарпий глаз намётан.
– Она, кстати, про тебя спрашивала.