– Сожалею. Мы все сожалеем. – исправится она. – Вся наша семья убита горем.
Разумеется, любой адекватный человек, собственно отдающий себе отчёт в действиях, сразу мог понять – это, неправда. В то время, как разговор перешёл к перечислению достоинств погибшего и согласного поддакивания в виде кивков Элизы. Касаясь печально известного тридцати семи летнего мужчины, чьё истинное имя, так навсегда и останется за ширмой истории. В широких кругах, более известного под прозвищем “Малуя”. Если верить газетам: “…не сумевшего храбро пасть в бою, будучи подло застреленным в спину трусливыми диверсантами и предателями. Спи спокойно брат, мы отомстим!”.
За этим известием, минуют полторы – две недели, нагнанные ради репортёров местных газетёнок бюджетники и те, кто согласились участвовать в шоу за пакет крупы и масла, прольют достаточно слёз. В полной мере показательных рыданий у открытого гроба и венков, протаскивая посиневший труп по главной измождённой разрывами бомб площади прежде, чем вскроются некие омерзительные подробности.
Душегуб, торговец людьми, садист…
– Это до невозможности болезненная утрата. – добавила Элиза к своим предыдущим словам.
Впрочем, и добавлять ей было более нечего и незачем в принципе.
Основные и главные тесты удачно пройдены, уровень подозрения спал, заполучив назад документы и одобрительное опускание кокарды на нос. Уже придерживая рукой дверцу, сейчас захлопнуть, так невзначай произнеся:
– Слава Конфедерации! – хмуря брови из темноты броневика показались два глаза.
– Власть народу.
Был дан тихий отчётливый ответ Элизы, ещё раз устремившей глаза вниз, пытаясь более не провоцировать ни на какие вопросы или непредвиденные события. Идя вслед за затарахтевшим броневиком, потому что ей именно в ту сторону. К обрушившемуся общежитию, куда угодил бетонобойный снаряд пушки типа “АрО” Прохожей части из осколков стекла и частичками стен. Поодаль от завывающих сквозняком оставленных зданий, посматривающих вслед за одинокими прохожими из своих облезлых стен и растащенной, кто куда утварью опустевших квартир.
Скрывая громаднейшее пространство пустыря, пока не понимающая в чём конкретно дело девушка, расправляла своё в преддверии выглаженное платье. Посечённая крохотными щербинками местность, левее в метрах ста от пустыря всегда закрытую плотным расположением зданий заправочную станцию, откуда самые благонадёжные граждане заранее слили топливо во времена вседозволенности. В качестве платы, а может и наглости поступка, оставив у счётного аппарата кассы пять стальных.