– Они ещё и в шашки играют!, – возмущённо и с отчаянием воскликнул отец Марика
Капитан милиции, на счастье, оказался бывшим папиным учеником. Сначала, он с выражением, как на сцене, зачитал рапорт, состряпанный обозленным военным патрулём.
Из него следовало, что сионисты Шор, Бланк и примкнувший к ним несознательный элемент Возмилов, хотели, ни больше ни меньше, как взорвать монумент" Серп и Молот». А ведь правда. Упомянутая стелла была тем злополучным местом, куда заложили продвинутые взрывпакеты. Чтобы дальше была видна вспышка, я еле дотянулся до бетонной ручки серпа и оставил заряды на ее поверхности
Не жалея красок капитан рассказал, какая жестокая детская колония ожидала бы нас – восьмиклассников, если бы не мой отец, воспитавший такого благодарного ученика. Дождавшись от папы похвалы, офицер радостно, на мелкие кусочки, порвал все бумаги, включая описание великого технологического открытия. Затем посоветовал, в самое ближайшее время, а лучше прямо с утра, уехать из города. Например, на отдых. Хотя бы, в соседнюю Одессу.
По возвращении домой, отец собрал всю мою домашнюю лабораторию. На ближайшую мусорку отправились стратегические запасы цэрия, калийная селитра, многочисленные мерные стаканы с мензурками, колбочками, трубками и классными притертыми пробками.
Море в Одессе было, в тот год, удивительно тёплым. Мы замечательно загорели, отдохнули и успели вернуться в Тирасполь ещё до наступления карантина. В Одессе началась эпидемия холеры. На календаре красовалась цифра 1970. Всего пятьдесят лет назад…
Наш сокирянский дом состоял из двух половин, разделённых длиннющим коридором. Построенный ещё моим прадедушкой Аврумом Вайнзофом в начале двадцатого века, он отчаянно раздражал местную советскую власть. Их злил, и десяток высоких светлых комнат, и просторныЙ обильный огород.
Время от времени, к нам захаживали важные дяденьки с пугающими папками под мышкой. С недовольным видом, они всегда что-то мерили, рисовали, а затем сытно и долго чаевничали.
При этом, съедалось неимоверное количество вареников, которые запивались водкой из гранёных стаканов. После сытых и громких отрыжек, раскрасневшиеся кабанчики важно советовали моим близким, как сохранить своё собственное жилище от неминуемого сноса.
До войны, наш дом был переполнен радостными детскими криками и азартными взрослыми разговорами.