Вдруг из экрана телевизора стал протискиваться наглый, бородатый мужик. Вначале он просунул седую голову, покрытую красным колпаком, затем протиснулись плечи, и старичок кубарем скатился к ногам обомлевшего Терентия.
– Здравствуй, Терентюшка, – произнес дед, кряхтя и вытаскивая тяжелый мешок из голубого экрана. – Диагональку побольше купил бы, а то совсем неудобно вылезать. Ну ты эдак-так подарок-то загнул, конечно. Переносная кровать, ах-ха-ха, – смеялся дед, схватившись за круглый живот.
– Давай я этот роскошный, эротический подарок на духи сменю, – и он легко засунул в мешок разборную кровать и достал оттуда же красивую сине-фиолетовую коробочку с французской парфюмерией. – Эт точно такие, как директор жене своей подарил на ток-шоу. Я у него отжал там, – он махнул рукой в сторону телевизора. – Ну а с твоим подарком что делать будем? Что-то ты там намутил.
Он полез в карман и достал оттуда мятый листочек.
– Да-а-а, – протянул на выдохе дедушка, – и задал ты мне задачку, ну да ладно, сделаем. Ложись спать, утро вечера мудренее. Вот тебе колокольчик рождественский, захочешь обратно все вернуть – позвони. Ну я пошел, счастливо, Терентий. В Рождество приду, как и положено. А бумагой шампанское не порти, глупо это.
И он полез обратно в телевизор, поправляя длинную красную шубу. Мешок влезать отказывался. Дедушка уперся ногами в рамки телевизора и, кряхтя, затащил его вовнутрь:
– Диагональку побольше купи, старый я, неудобно.
Минут десять Терентий сидел как памятник, без движения и мыслей, и тупо смотрел в телевизор, черный экран которого, как зеркало, покрытое густым слоем пыли, отражал новогоднее дерево в противоположном углу комнаты.
– Разлазались тут Деды Морозы, раскомандовались, – пробурчал Валерьяныч. Встал из-за стола и, разобрав постель, нырнул под пуховое, белоснежное, толстое одеяло и снова захрапел.