– Скажите, а мне порция каши найдется? – спросила она с улыбкой, подходя к костру. – Всего одна – я много не съем.
Бенвальд хохотнул и протянул ей одну из мисок:
– Хоть две, госпожа.
– Благодарю вас, – ответила она и перехватила одобрительный взгляд оборотня.
Несколько секунд они смотрели друг на друга, не мигая, пока, наконец, Ретта не опустила в смущении взгляд и не приступила к завтраку.
Бериса чуть в стороне паковала сундук, тихонько ворча себе под нос. Подошли двое солдат и забрали вещи Ретты. Няня, выговорив им что-то вдогонку, отряхнула руки и тоже села есть.
Утро было спокойным и мирным, так что казалось невозможным представить, будто совсем рядом на расстоянии пары миль бродит опасность.
– Хотелось бы мне знать, – заметила вслух она, – как выглядит этот лес во всей красе, с птичьим пением.
– Послушаете еще, – отозвался Аудмунд, тоже усердно работавший ложкой, – если, конечно, будет желание.
– Думаю, что будет, – ответила Ретта.
Молодой солдат, на вид чуть больше двадцати лет, очень серьезный, черноволосый и черноглазый, стал тушить костры. Подойдя к бочке, примостившейся на краю поляны, заглянул внутрь и крикнул:
– Командир, тут еще осталась вода!
– Не выливай! – мгновенно среагировал Аудмунд и, поставив уже пустую миску на землю, приказал: – Ну-ка, слей мне!
И принялся стаскивать с себя куртку с рубашкой. Солдат с готовностью ухватился за ковшик. А оборотень отошел в сторонку и принялся с удовольствием намываться, периодически громко, почти как настоящий кот, отфыркиваясь.
Картина была волнующая и завораживающая. Конечно же, обнаженный мужской торс был не тем зрелищем, к которому успела привыкнуть в Эссе юная герцогиня. Перевязки в госпитале, безусловно, не в счет – там все иначе. В пациенте, сколь бы красив он ни был, никогда не видишь мужчину – того, кто может заставить кровь бежать по жилам быстрее, это просто объект для работы.
Но здесь, в лесу Вотростена, на залитой ярким утренним солнцем поляне, она наблюдала, как моется Аудмунд, как мышцы его напрягаются под загорелой кожей, и чувствовала, что отчаянно краснеет, однако все равно не могла оторвать взгляда от крепкой, сильной фигуры брата князя.
Аудмунд вытерся старой рубашкой и полез в сумку, выудив оттуда новую, видимо ту самую, что накануне предлагал Ретте, оделся и снова, как недавно в лесу, замер, подставив лицо свету. На губах его играла легкая, мечтательная улыбка, во всем облике, в каждом взгляде и жесте читались уверенность и сила, и Ретта вдруг осознала то, на что накануне из-за собственной усталости и переживаний не обратила внимания – что Аудмунд не только командир отряда и брат князя, но и весьма привлекательный мужчина. Подумала и опять покраснела.