Уходит бесконечная усталость, уходит год, лишь остаёмся мы, и белое дыхание зимы.
Твой Питер обжигающе красив. Какая в нем загадочная синь, какая величавая небрежность. Сегодня тут по-сказочному снежно, но в то же время тихо и тепло. Гранит и мрамор, бронза и стекло, валькирии, горгульи, купидоны, – как вечность, соскольнувшая в ладони, восторг и ветер, время и вода. Я непременно попаду сюда. Дом Книги, звёздный шпиль Адмиралтейства. Напиться, надышаться, насмотреться, касаться стен, и лестниц, и камней. Мерцающее кружево огней, и дворики, и дворники, и птицы, идти, идти, нельзя остановиться, в кофейню за какао – и опять, смеяться, удивляться, обонять, шагать вперёд до самого рассвета. Пристанище влюблённых и поэтов, мой Петербург, мой маячок в груди.
Дождись меня, пожалуйста, дождись.
Проснувшись внезапно средь ночи
Проснувшись внезапно средь ночи, прижаться к ней, губами найти её губы, и пить с них сок. На дно океанов ложится усталый снег, вращается времени чертово колесо. Ни звука на улице, только шуршит зима страницами ветхих, как небо, календарей, и призраком бродит сквозь стены седой туман, и ночь все никак не закончится много лет. Она чернокнижница, ведьмочка, дикий нрав. Как мне её дерзкую, грешную приручить? Хочу целовать её яростно до утра, хочу её боль поцелуями излечить…
Пусть тьма сторожит этот город из всех окон, и прячется в складках портьеры, и ждёт свой час, – мы вместе, и в домике нашем царит покой, и губы её раскалённые, как свеча. Экватор зимы, и наш домик лежит в снегу, колючие звёзды запутались в проводах.
А я все никак не напьюсь с этих сладких губ, мечтая, чтоб ночь не закончилась никогда.
Я хочу с тобой ночь, бесконечную, как река всемогущего времени, льющегося сквозь вечность. Я хочу целовать твои губы, глаза и плечи, твою боль, как дитя, убаюкивать на руках. Пусть метель серебристой мукой засыпает дом, словно богом забытую хижину в темной чаще; я хочу умирать от любви и кричать от счастья, продолжая в себе, умножая твой каждый стон. Ты сильна и горда, да вот только, когда я здесь, твоя сила становится слабостью, мягким шелком, превращается в жаркий румянец, горячий шёпот, ненасытную жажду без принципов и одежд.
Открываешься мне, отдаёшь все свои ключи. Я такой тебя раньше не знала, и в этом чудо… Целовать тебя снова, в ресницы, глаза и губы, приникая к тебе, словно к свету, в глухой ночи.