Калле растерянно мяукал, словно не понимал, как он очутился в миске с пудингом.
Желтоватый ванильный крем прилип к его шерсти и усам и набился в уши, а на голове кота лежала большая клубничина. Он отряхнулся, и капли полетели на светло-голубые обои.
– Так тебе и надо! – сердито проговорила Ленья. – Только попробуй ещё раз такое устроить! Разве можно обижать малышей?!
– Что случилось, милая? – раздался вдруг голос. В следующее мгновение на кухне появился папа. Увидев испорченный пудинг, он бросил растерянный взгляд на упавшую занавеску, разлитый кофе и испачканные обои. Затем папа сердито посмотрел на Калле. Кот как ни в чём не бывало начал вылизывать шерсть.
– Кто это натворил?! – спросила папа. – Неужели ты, Калле?
Кот испуганно спрыгнул со стола и прошмыгнул мимо папиных ног на улицу, испачкав его новые чёрные брюки остатками пудинга.
– Я… я не знаю, что тут произошло, – побормотала Ленья. А что ещё она могла сказать? – Калле за кем-то погнался.
– За бабочкой? – предположил папа.
– Да, точно! – воскликнула Ленья. Но так как врать папе она не хотела, тут же добавила: – Или за кем-то, похожим на бабочку.
– Наглый кот! – нахмурился папа. – Он у меня получит, когда я его поймаю!
Ленья не сдержалась и хихикнула.
– Почему ты смеёшься? – прошептал единорог из кармана. – Твой папа жутко разозлился на кота!
– Не волнуйся, – прошептала Ленья, – я знаю папу. Он немного поворчит, но уже вечером, когда будет смотреть новости по телевизору, позовёт Калле к себе на колени. Папа любит повторять: «Вечно по телевизору несут какую-то чушь. Новости можно смотреть, только если у тебя на коленях сидит кот».
– Вы разрешаете диким животным садиться к вам на колени?! – ужаснулся единорог. – С ума сойти! И всё-таки спасибо, что спасла меня, Ленья Без Шерсти.
– Не за что, – прошептала Ленья. Единорог уютно свернулся у неё в кармане, и она поняла, что он наконец успокоился.
Папа вопросительно посмотрел на дочь:
– Что ты там бормочешь, Ленья?
– Ничего, пап! Я… просто учу стихотворение, – быстро нашлась девочка.
– Вот как? Так прочти его вслух, с удовольствием послушаю, – попросил папа. – А я пока уберу этот бардак.