Но воздух, воздух! Он был настолько мощным, что утром мог сбить тебя с ног. В нем чувствовалось все: и аромат многолетних хвойных и розовых кустов, и тонкие нотки сливы ткемали, и даже утреннее неторопливое шествие стада. Стадо проходило еще затемно, звеня колокольчиками. Коровы порой даже не мычали, поскольку пастух не давал им выспаться, и они полусонные брели в сторону лугов.
Всю молочную продукцию, сыр, овощи и фрукты приносили прямо к крыльцу дома, и это без интернета или заказа через мобильные приложения. Просто приносили в одно и то же время. При виде слоя сливок на мацони меня до сих пор передергивает, когда вспоминаю насильственное поглощение этой массы, сопровождаемое уверениями в его полезности.
А ночью к деревне подходили шакалы. Они стонали как младенцы, брошенные на опушке леса, а их глаза светили желтыми огоньками в кромешной темноте ночи. Но пугали они почему-то только нас, детей. Взрослые к ним относились как к составляющей своего отдыха и совершенно не обращали на них внимания за своими бесконечными вечерними разговорами в тусклом пламени керосиновой лампы. Надо сказать, что и электричество в эту часть деревни проведено не было. Это были лучшие времена экологического туризма. Никакой химии.
Моей бабушке нравилась ее специальность химика. И нравилась до такой степени, что, после того как она родила троих детей, она вышла на работу, оставив их на попечении моей прабабушки. Но не только любовь к профессии заставила ее долгие годы работать с утра и до ночи…
Все началось с того самого дня, когда мой дед энергично вошел в ее лабораторию. Высокий, красивый, в кожаном плаще, с зачесанной назад плотной шевелюрой и открытым уверенным взглядом, он сразу привлек внимание бабушки. Надо сказать прямо – она влюбилась раз и навсегда. Но не все так просто. Бабушка была из зажиточной семьи: отец ее владел мыловаренным заводом. Рано овдовевший, он души не чаял в своих двух дочерях, воспитанием которых занимались их тетя и нанятая гувернантка. Бабушка вспоминала, что в ее детстве, когда им надо было куда-нибудь выезжать, к крыльцу их двухэтажного дома подавался собственный экипаж с кучером на облучке. По ее рассказам сложно было понять, скучала ли она по тем временам или нет, но жизнь ее в замужестве была без экипажей, гувернанток и двухэтажного дома.