Тайный сад женской души - страница 12

– Так, родная моя! Платить за что?! Это развод!

Я громко усмехнулась и процедила сквозь зубы:

– Я тебе не родная.

Во мне закипело возмущение, проснулись прошлые обиды. Как он смеет называть меня родной? Он никогда не ценил меня и не дорожил мной. Даже сейчас, пообещав встретиться, он и не планировал встречи на самом деле. Похоже, Федя совсем не придавал значения словам, которые произносил.

Он вёл себя как и раньше – больше расспрашивал меня, чем говорил о себе. Давил авторитетом, едва я успевала задать ему вопрос. Он стал режиссёром, ездил по миру, снимая картины. Женился, но детей не было, и пока не хотел.

Удивительно, но Федя до сих пор помнил подробности моей жизни: мой родной город, жизнь в частном доме, мечту о своём собственном, сестру с родителями. А нашу театральную студию он, напротив, практически забыл, с трудом вспоминая людей, которые там были.

Мы попрощались на перекрёстке – Федя побежал в парк, а мы с дочкой повернули в обратную сторону.

Я так и не узнала, почему он не ответил на мои сообщения, не смогла спросить и про прошлое – что же было между нами.

Но я шла, улыбаясь своим мыслям. Всё же встреча с прошлым на миг вернула меня к той – лёгкой, счастливой студентке театральной школы.

Одуванчики. С виду пушистые солнышки, усеивающие полянки. Но для сада – злостные сорняки, от которых не избавиться. Они не дают расти другим цветам, мешают газонным травам, их белые облачка с семенами в мгновение ока разлетаются по округе, захватывая всё новые пространства, а на одежде и руках от одуванчиков надолго остаются бурые пятна.

В одно пасмурное декабрьское утро мы с Леной завтракали на кухне, когда прожужжал телефон. Увидев сообщение, я нервно усмехнулась – снова объявился «Иван Царевич», с которым мы учились вместе в Академии.

Мне не хотелось с ним долго беседовать. Каждый раз, когда я открыто веду разговор, Иван начинает самоутверждаться за счёт меня, такое общение жутко истощает.

Прошёл практически год с нашей последней переписки. Я тогда дописала главу о нём в своей первой книге и жаждала поделиться с Ваней отрывком с тем самым эпизодом о неожиданном горячем поцелуе, который до сих пор не давал ему покоя. Я была уверена, что он похвалит, а вместо этого получила следующее:

«Если серьёзно, отрывок неплохой, но слегка пустоватый: эмоциональных красок мало, личных, ты большую часть как будто со стороны смотришь. Нужно, на мой взгляд, больше своего переживания, и так во всём повествовании, если речь идёт от первого лица».