– А бабка Василина не знает, где потерялось? Может можно поискать? – спросила Аленушка.
– Что искать? Не забивай себе голову глупостями понапрасну. Так прабабушка твоя жила, и бабушка, и я вот. Так и тебе жить, дочка. Надо просто принять свою судьбу, как есть и тянуть ее до последнего вдоха. Пойдем собирать ужин, а то сейчас Иван вернется во хмелю, будет нам с тобой счастье женское да соленое, – вздохнула женщина, встала и поправила фартук на цветастом платье.
– Я после ужина к бабке Василине наведаюсь…
– Не смей соваться к ней! Не надо я сказала! Грех это по ведьмам шататься, – разозлилась мама и быстрым шагом ушла на кухню.
Аленушка только развела руками.
Она всю свою жизнь сколько себя помнила утешала маму, вытирала ей слезы, жалела ее и не понимала почему на их семью сыпятся несчастья одни за другими.
Отца она не знала. Он умер от белой горячки, когда ей исполнилось три года.
Иван, отчим, почти всегда был во хмелю. Приходил домой, стучал по столу кулаком и вокруг него начинались пляски. А если что не по его, так он мать за косу и по двору с воплями и матюками.
Уходить от него она не собиралась. Любила. Какой-то странной и непонятной для Аленушки любовью.
Тетка родная жила недалеко на соседней улице, к ней Аленушка часто убегала, когда дома невмоготу уже было.
Алиса была одна и без детей. Не складывалось у нее с личной жизнью. Тетка Алиса тоже любила затянуть грустную песню про потерянное Женское Счастье и про долю горькую. После чего сразу начинала читать наставления племяннице монотонно и пронзительно, чтобы до самого костного мозга пробирало. О смирении с судьбой и тяжестью креста, который необходимо нести женщине.
Долго находиться у нее Аленушка тоже не могла, только если на одну ночку переночевать.
***
– Я ждала тебя, – ровным тихим голосом сказала бабка Василина и пригласила ее в дом.
– Да я давно собиралась, бабушка Вася, да мать все не пускала. Ругалась. Но сил уже нет терпеть. Решила вот по-тихому. Вы ж не скажете? – быстро говорила Аленушка, следуя за маленькой сгорбленной бабкой Василиной.
Все звали ее ведьмой и боялись на селе.
Дом ее резной у озера Черного покосился уже, но крепко стоял. Будто его поддерживали невидимые столбы.
Половицы скрипели под тяжестью шага.
Пахло травами и маслами разными.
Тепло было в доме и не страшно совсем.