А однажды, как бы предупреждая просьбу поиграть на рояле, мама сказала словами последних строк из стихотворения Бориса Пастернака «Август», написанном в 1953-м году, когда мама была еще на рудниках:
«Прощай, размах крыла расправленный,
Полёта вольное упорство,
И образ мира, в слове явленный,
И творчество, и чудотворство».
Ещё помню такое стихотворение М. Волошина, которое мама читала с большим чувством, как, впрочем, и всё остальное:
«Моя земля хранит покой,
Как лик иконы изможденный.
Здесь каждый след сожжён тоской,
Здесь каждый холм – порыв стесненный».
Наверное, она в это время вспоминала о своих «хождениях по мукам». Однажды я проснулась от грустной, щемящей душу мелодии. Перебирая малину из нашего сада-огорода, который мама возделывала с любовью, она тихо напевала, чтобы никто не слышал. Меня поразила грустная мелодия и ещё более грустные слова. Эта песня знакома тем, кто прошёл дорогами Колымы. Я же слышала эту песню впервые. Она потрясла меня до глубины души. Я заплакала, мама меня обнаружила и больше никогда её не пела. Эту песню пели политзаключенные, среди них была и моя мама, арестованная в 1949 году, вслед за папой, по политической статье 58 («враг народа»). Оба реабилитированы, но мама вернулась инвалидом. Я не запомнила все слова, т.к. мама пела очень тихо, а я боролась со слезами, поэтому запишу отрывки, что запомнила:
«Лежит впереди Магадан,
столица Нарымского края.
…… … … ….… ….
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа черной планетой,
Сойдёшь поневоле с ума —
Оттуда возврата уж нету.
500 километров тайга,
где нет ни жилья, ни селенья,
Машины не ходят туда,
бредут, спотыкаясь, олени.
…… … … ….… ….
Встречать ты меня не придёшь,
А если придёшь – не узнаешь.
…… … … ….… ….
Прощайте и мать, и жена,
И вы, мои малые дети,
Знать, горькую чашу до дна
Пришлося мне выпить на свете.
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа чёрной планетой,
Сойдёшь поневоле с ума —
Оттуда возврата уж нету…»
Через 22 года после маминой кончины мы с сыном поехали в Прокопьевск поправить её могилу, поставили новый памятник, заменили фотографию, возложили цветы, собранные соседями по дому специально, как они сказали, для Елены Ивановны. Помолчали. В этом молчании возникли пронзительные слова из стихотворения Н. Тихонова «На могиле матери»:
«Гнетёт и горе, и недоуменье,