Поэтому он решил взять без хитрости, геройским нахрапом, и давить на упрямых русских всеми силами, до тех пор, пока они больше не смогут терпеть, побегут и начнут сыпаться вместе с конями с крутого обрыва, как это бывало раньше и будет всегда.
С того места, примерно в версте от основного сражения, где скрывался Засадный полк, тоже было мало что видно и мало что понятно. Если бы кто-нибудь из нас, без специалиста, посмотрел отсюда на сражение, он вряд ли разобрал бы, что там происходит. Более того, он вряд ли даже понял бы, что яростная битва идет уже более часа и, очевидно, близится к развязке.
Какие-то люди на конях скакали и ездили шагом туда-сюда, некоторые собирались в группы и куда-то уезжали, другие, напротив, откуда-то возвращались, отдыхали, жадно пили воду или перевязывали раны. Иногда звучали сиплые сигналы трубы, очевидно, понятные участникам этого действа и вызывающие их заметное оживление, ветер доносил металлический перестук или какой-нибудь отдельный, особенно громкий выкрик, но в целом – даже сильного шума не было слышно в этой войне без стрельбы, обстановкой напоминающей какое-то очень важное международное конноспортивное соревнование.
Однако, в отличие от нас, начальникам Засадного полка картина происходящего была вполне ясна по расположению и передвижению знамен в бесформенной гуще толкущихся всадников, по сигналам русских и ордынских рогов, которые они различали на звук и, главное, по настроению людей в задних рядах, которое передавалось за версту какими-то мистическими флюидами.
Это настроение было близко к отчаянию.
Сняв блестящие шлемы, князь Владимир Серпуховской и воевода Боброк подползли к пригорку, из-за которого было видно, как русская кавалерия выстраивается для отражения очередного натиска ордынской лавы, а по полю, усеянному телами, гарцуют отдельные русские и татарские витязи, которым показалось мало общей свалки и хочется еще погеройствовать.
С тех пор, как утром сошел туман, начался бой, и Передовой полк был переколот в первом суиме (сшибке войск), три главных полка русской армии заметно уменьшились, почти слившись в одну массу, и отползли назад, к лесу. Теперь требовалась особенная осторожность, чтобы какой-нибудь чересчур азартный татарин не вломился в задние русские ряды и не заметил засаду, – ведь это могло изменить весь ход боя и сделать напрасными те жертвы, которые уже и на самый приблизительный пригляд казались огромными.