), но и всячески его оспаривал. В своей книге «Происхождение человека»
[17] Дарвин признавался: «Я, возможно, слишком полагался на естественный отбор и выживание сильнейших»
[18]. А в «Происхождении видов»
[19] говорил: «Вряд ли естественный отбор и принцип выживания сильнейшего способствуют увеличению количества человек, одаренных такими добродетелями [как смелость и сочувствие]». Дарвин весьма четко выразился по поводу несостоятельности теории выживания сильнейшего и убедительности «гипотезы сочувствия», написав: «Общества, где большинство членов проявляют сочувствие, будет более процветающим и оставит большее потомство»
[20]. То, что Дарвин называл сочувствием, сегодня, по словам Пола Экмана
[21], можно обозначить как «эмпатию, альтруизм и сострадание»
[22].
Затем Дарвин в своих аргументах пошел еще дальше и связал успешность человеческой эволюции (и даже эволюции «низших животных») с эволюцией сострадания. В четвертой главе «Происхождения человека» он подчеркивает, что человеческая раса сформировалась из «мелких племен» в большую цивилизацию, беспокоясь о благополучии окружающих, и забота эта распространялась не только на незнакомцев, но и на «всех разумных существ»[23]. Ученый прямо заявляет в своих работах, что успешная эволюция связана с постоянно расширяющимся кругом заботы или с принципом выживания добрейшего, а не с сужением эгоистичных интересов и концепцией выживания сильнейшего.
Дарвин назвал сострадание «почти постоянно присутствующим у человека инстинктом», проявляющимся в наблюдении за страданиями ближнего[24]. Другими словами, он полагал, что отзывчивость – это качество, присущее всем людям. Таким образом, клеймить идеи Дарвина как основанные исключительно на принципе выживания сильнейшего не просто неверно. Это значит упустить саму суть успешной эволюции человечества, в основе которой лежат сострадание и сочувствие.
Со времен Дарвина исследователи в разных областях науки разделяли его точку зрения. Биолог и теоретик Эдвард Уилсон, известный исследованиями муравьев и пчел, пролившими свет и на природу человека, доказал, что мы эволюционировали из племенного строя в глобальное общество во многом благодаря состраданию и кооперации, а не жестокости и соперничеству. Уилсон называет нашу «эгоистичную активность» в межличностных отношениях «проклятьем палеолита», которое «препятствует» успехам во всем, что касается взаимодействия между людьми. Да, в эру палеолита эгоизм мог считаться преимуществом, но после того как гомо сапиенс начал жить более независимо и обособленно, по мнению Уилсона, эта черта стала «в корне бесполезной» для нашего крепко переплетенного мира и общества