Бабы разное про них судачили. Кто-то баял, мол жена гулящая от чужого понесла, так он её за то пришиб лютой смертью, а дитё пожалел и взялся воспитывать. Другие поговаривали, будто он вообще чужой. Мол, подобрал старый вояка мальца в дальних землях, но рука на дитя не поднялась прибить, чтоб ни мучился. Взял для торга, а по пути привязался к рыжему, да и оставил при себе коротать недолгую старость.
Третьи, выпятив глаза доказывали, что не человек тот дед, а колдун чёрный, и рыжик его тоже нечистая нелюдь. А живут они тут, прячась от светлых богов до поры до времени только им ведомым. И что дед этот молодому-то силу свою перекачивает, вот как пить дать для непотребного злодейства.
В общем, говорили много и разного, но толком так никто и не знал, что это за странная парочка обустроилась на заимке. Выстроили себе за рекой крепкую избу. Огородились высоким частоколом, способным выдержать штурм целой орды и сидели там как нелюдимые сычи.
Те, кто близко подходил к той заимке из любопытства или мимо шёл, непременно слышал со двора шум мечей и кряхтение ратного боя. У народа складывалось такое впечатление, что они там только и делают что дерутся между собой денно-нощно и никак друг дружку не зарежут до смерти.
Дед иногда перебирался через неглубокую речку и показывался в поселение. Торговался с мужиками, кое-что закупал на зиму. Притом всегда расплачивался иноземным золотом, поэтому все его с уважением приветствовали, заискивали и обхаживали, каждый норовя продать своё. А вот его пацана в селении почти не видели.
Девки поначалу бегали на берег просто смотреть, и то издали. Речка протекала небольшая, так себе, одно название. Пытались даже завести беседу с ним, когда рыжий подходил близко к воде черпая вёдра. В первое время Кайсай никогда с ними не разговаривал. Вообще звуков никаких не издавал и никак на гостей не реагировал. Девки оттого порешили, недолго совещаясь по этому поводу, что пацан к тому ж ещё и немой от рождения, о чём добросовестно донесли до всего поселения.
Но в один прекрасный день пацан, видимо не выдержав их издевательства неожиданно заговорил и притом так хамовато, нагло и заносчиво, даже местами до обидного непотребно, что девки его попытку наладить с ними диалог восприняли по-своему, и уже к вечеру того дня во всём поселении чихвостили этого чужеродного гада на чём свет стоит.